Как живут оленеводы Крайнего Севера (38 фото). Оленеводство в россии Почему нельзя заниматься оленеводством стационарно в колхозе

Наверное, сложно современному городскому человеку представить, что на Крайнем Севере живут народы, которые сохранили до наших дней свою древнюю культуру и образ жизни. В январские морозы с полуострова Ямал ненецкие оленеводы каслают (кочуют) на юг, перегоняя многотысячные стада оленей на новые пастбища. Так, постепенно они доходят до лесотундры рядом с Надымом. Мы побывали в гостях у ненцев в конце марта, когда они уже собирались обратно на Север. Путь их каслания проходит от местности близ п.Яр-Сале (полуостров Ямал) через замерзшую Обскую губу к Надыму, а перед наступлением весны они возвращаются назад, на Ямал.

В один из утренних мартовских дней, прицепив сани к снегоходу мы двинулись в стойбище оленеводов. Вез нас Сергей Салиндер (потомственный ненец).

В качестве отступления: практически у всех ненцев русские имена. На самом деле у каждого есть другое ненецкое имя, которое дают при рождении, но говорить его вслух нельзя. Это связано с тем, что имя имеет сакральную связь с его владельцем. Во избежание вмешательства во внутреннюю жизнь человека извне, с давних времен ненцы берут русские имена, которые также указаны в паспорте (это связано еще с тем временем, когда русские пришли на землю Севера…многие святые места ненцев были уничтожены, преследованию подвергались шаманы.). Вера северных народов напрямую связана с их жизнью. Многие обычаи и обряды непонятны современному человеку, но при понимании сути действия на многое открываются глаза. К примеру, один из рассказов более раннего периода: «когда аргиш (караван упряжек) идет по заснеженной тундре и на пути встречаются следы белого медведя, то все останавливаются. Следы медведя аккуратно выкапывают с кусками снега и укладывают в сторону. После того, как весь аргиш проходит, куски снега со следами укладываются на прежнее место. Многие говорят, что это связано с религией и поэтому нельзя переезжать тропу белого медведя. Совершенно верно. А нельзя переезжать следы белого медведя, потому что он может вернуться по своей тропе и обнаружить чужаков, которые проехали по его следам, т.е. территории зверя. Естественно чужие следы сверху своей тропы медведь воспринимает как покушение на его территорию и начинает идти по следу. Когда же медведь обнаруживает свои следы целыми и невредимыми, то дальше идет по своей тропе.» Таких примеров, которые связаны с жизнью, религией и знаниями окружающего мира очень много. Да, собственно вся жизнь ненцев пронизана этими знаниями. Об этом можно писать много и долго, но мы возвращаемся к нашему повествованию.

Погода выдалась хорошая, всего минус 8 градусов. Кое-где задувала поземка. При преодолении крутых склонов и сугробов двигатель снегохода грелся, поэтому время от времени мы останавливались. Немного потеплело, и на небольших речных протоках уже выступала вода, которая местами замерзла в лед. Сначала мы двигались по автозимнику и в последней трети пути выехали в белоснежную тундру, через несколько километров свернули в лесную зону. Проехав через многочисленное количество ухабов спустились к реке. Далее, проехав по замерзшему руслу реки выбрались на лесотундровый участок и остановились. В метрах ста, среди лиственниц мирно прохаживалось несколько десятков оленей. «Вот, почти и приехали», - сказал Сергей. Олени повернули головы в нашу сторону. «Интересуются, кто к ним в гости приехал», - смеется Сергей. Еще через полкилометра, на небольшой возвышенности мы остановились возле ненецкой стоянки. Среди лесотундры красовались три чума, покрытых шкурами. Из железных печных труб, растворяясь в воздухе, вился дым очагов… Нас громким лаем встретили собаки, сложно сказать сколько их там, примерно восемь. Собаки – это отличные помощники оленеводов, слушаются с полуслова.

Надо сказать, что оленеводы разделены на бригады, которые стоят в разных местах лесотундры (примерно 25-35 км друг от друга). Для удобства они сгоняют оленей в одно стадо и вместе заботятся о нем. Стадо насчитывает 8-9 тыс голов примерно. Олени в тундре движутся словно огромная живая река, переходя от одного места к другому. Хозяин чума Пэля, к которому мы приехали, сидел в стороне на нартах и строгал топором новый хорей (шест, которым погоняют оленей в упряжке). Вокруг него много мелкой свежепахнущей еловой стружки. Побеседовали недолго и он, оставив свое занятие, пригласил нас в чум. В чуме просторно. Всегда свежий воздух и при этом тепло. Естественная вентиляция в чуме чем-то напоминает работу кондиционера, только бесшумного и осуществляющего медленную вытяжку воздуха через верхнее отверстие. Любой дым, даже от сигарет мгновенно улетучивается, не остается даже запаха. Посередине чума топится железная печка-буржуйка. Тепла от нее хватает, чтобы вполне комфортно сидеть в футболке. Шкуры, которыми покрыт чум, очень хорошо держат тепло. Мы уселись пить чай за невысокий столик. Пить чай – это конечно означает подкрепиться. «Как доехали? Как дорога?» - это вопросы, которые всегда задают гостям. Каждый приезжий рассказывает о пути, независимо с какой стороны он приехал. Благодаря этому ненцы всегда знают состояние тундры в разных концах: где замело, где наст подмерз, где рыхлый снег и т.п. Поели мы хорошо после дороги: горячая вареная оленина и мороженый муксун – это основная пища зимой. Северяне летом муксун почти не едят, все больше постную, нежирную рыбу типа щекура, пыжьяна. А вот зимой жирный муксун очень хорошо насыщает энергией организм. Приезжие с «большой земли» едят любую рыбу в любое время года, не взирая на тонкости и особенности насыщения организма. Муксун едят мороженым не только из-за того, что он хранится в холоде, но и из-за того, что это очень жирная рыба. С оттаявшего муксуна по рукам ручьями течет жир. Ну а мороженый просто можно резать, кусать, в общем нормально есть. Внутри чума: посередине стоит печка, справа и слева (в местах прохода) прямо на снег уложены широкие доски, вдоль всего периметра по кругу на снег уложены циновки тонких стволов молодой березы, поверх них уложены циновки из стебельной травы и только потом лежат шкуры. Конечно, непривычно сидеть в тепле и перед собой сквозь щели между досок видеть снег. Чум – конструкция очень крепкая и устанавливается по старинной проверенной технологии. Это жилище выдерживает сильнейшие ветры в открытой, насквозь до горизонта проглядываемой тундре. Более 30 крепких шестов сверху покрыты двумя слоями нюков (нюк - покрытие чума, зимой это четыре огромных нюка, сшитые из шкур оленя, а летом покрытие из брезента. Раньше, летом чум покрывали нюками, сшитых из вываренной бересты). Первый слой - шерстью внутрь, а второй – наружу. Всего на зимнее покрытие чума уходит 80 шкур оленей. Внутри чума ходят собаки, они все невысокие. Сначала можно подумать, что еще щенки. На самом деле это взрослые, обученные собаки. Иногда в чуме их привязывают на короткую веревку к шестам, чтобы не мешали ходить. Ночью они спят у входа в чуме. Собаки никогда не возьмут пищу со стола. Будут сидеть рядом, но не возьмут и кусочка мяса. Собака, по кличке Пэйяк очень интересовалась нами: то с одной стороны подсядет, то с другой. Сразу и не подумаешь, что этой небольшой собаке четыре года и вместе со своими собратьями ловко собирает многочисленное стадо оленей в тундре.

Когда мы вышли из чума, то оказались в окружении оленей, важенок и оленят. В это время, ближе к обеду они всегда подходят к чумам, где их подкармливают хлебом, ухой. Оленят подкармливали молоком из бутылок с соской. Общение с оленями навевает что-то доброе и настоящее. Маленькие дети (4-5 лет) тоже ходили вместе с мамой и общались с оленятами, держали их за рога, гладили руками по густой шерсти. Пока мы фотографировали и снимали на видео, один из оленят очень приобщился к фото-сессии. Он ходил, то заглядывал к Игорю видеокамеру, то ко мне в фотокамеру. Очень заинтересовал его этот процесс. В результате он лизнул фотоаппарат, и я еще раз убедился в его добрых намерениях. Пока мы общались с оленями, Пэля продолжал изготовление хорея. Мы подошли к нему и продолжили разговор.

Эти хореи ненадолго делаю, временно…на полгода, - пояснил Пэля.

А из какого они дерева? – спросили мы.

Из елки, а чтобы долго хорей служил нужно делать из березы и наконечник из оленьего рога (наконечник представляет шарообразный набалдашник размерами с пятирублевую монету), и он показал нам на хорей, который стоял около дерева.

Сколько он уже служит?

Шесть лет, а вот еловый быстро ломается…на полгода хватает…

Возле нарт лежали заготовки для хореев – вытесанные тонкие стволы ели топором с четырех сторон, что в сечении образован квадрат. Ровные заготовки сделаны так идеально, что если бы мы не видели как происходит их изготовление, то подумали: рейка пропущена через станок.

Как же удается добиться ровной поверхности при обработке ствола тонкой ели в диаметре примерно 7 см? Все дело в инструменте и умении мастера. Ненецкий топор имеет одностороннюю заточку на подобии ножа рубанка. Не торопясь, планомерно снимаются слои древесины. Каждый раз, после нескольких движений топором Пэля останавливался. Прищурившись, одним глазом он смотрел вдоль заготовки, чтобы убедиться в качестве своей работы. Около дерева стояли уже несколько готовых хореев, все они светились свежим деревом на солнце и пахли хвоей. К нам подошли еще ненцы и заметив, что мы интересуемся процессом показали изготовленные из кости ножны с ножами. «Это старые ножи, очень старые…долго служат», - пояснил один из них, с гордостью показывая предметы. Увесистые ножны из цельной кости с прорезью вдоль (которая сделана так, что виден не режущий торец ножа) впечатляют простотой устройства и мастерством изготовления. Рукоятка ножа (из кости) подогнана так, что плотно вставляется в ножны. Ненец показал нам брусок для заточки ножей: «Знаете из чего?» Я взял его в руки и понял – это не абразивный магазинный брусок, а камень. «Этим бруском еще мой дед пользовался, а камень даже почти не сточился. С Полярного Урала подобран», - пояснил рассказчик.

А нарты тоже топором делаете? – спрашиваем.

Конечно, а чем же? Ножом… еще и рубанок есть, - смеются ненцы.

Сколько дней уходит на изготовление нарт?

Ну… - Пэля перестал строгать хорей, прищурился, задумался на несколько секунд, - я сделаю за две недели. Я не мастер. А вот мастер сделает за три дня.

За три дня? – мы удивились.

Да, мастер сделает за три дня, вон заготовки лежат. Их Алексей делает. Вечером со стойбища приедет – сказал Пэля и показал на лежащие в стороне четыре заготовки под полозья. На улице шел мягкий пушистый снег.

А чем отверстия сверлите?

Дрель есть, ручная, - ответил Пэля.

Позже нам показали дрель, состоящую из деревянной излучины с натянутым кожаным ремешком и древком посередине со сверлом (хочу заметить, что это не единственный экземпляр, ранее такой же инструмент мы встречали не раз и у других ненцев, которые живут на побережье Обской губы). Похож этот инструмент на те, которыми раньше добывали огонь. В городе эту конструкцию теперь можно встретить разве что в музее… Очень надежно и хорошо работает. «Современный инструмент тяжелый и ломается часто, а где его в тундре отремонтировать? А свой инструмент везде можно сделать и отремонтировать. У нас и бензопила есть и электрорубанок. Когда бензин заканчивается, то электростанция не работает и электричества нет. Наш инструмент надежнее», - пояснил Пэля.

Ненецкие нарты – это деревянные сани, которые собраны из частей путем врезки. При изготовлении нарт не используются ни гвозди, ни шурупы, ни другие какие-то соединительные материалы. Очень прочная и надежная конструкция. На нартах, которые служат не один год ненцы каслают сотни километров не только зимой, но и летом и осенью - деревянные полозья нарт скользят по ягелю. Они легкие, прочные и мягко амортизируют при езде по кочкам. Нарты по размеру и виду бывают разные: грузовые (более длинные и с мощными полозьями, часто на них делают большие короба с высотой борта около метра), легкие нарты, детские нарты (маленькие, размерами с обычные железные детские санки), мужские нарты, женские нарты (они отличаются наличием бортиков, которые служат защитой при перевозке маленьких детей), священные нарты, нарты для перевозки шестов чума (на них отсутствует верхняя площадка, т.е. на нее не сядешь), нарты для перевозки продуктов (на них сделаны ящики с дверцами). Сломанные нарты не выбрасывают, а просто заменяют испорченные части на новые. На полуострове Ямал очень скудная растительность и дерево в большом дефиците, поэтому выбросить нарты со сломанным одним полозом непозволительно. Для этого просто заменяют сломанную деталь.

Пока мы беседовали, вокруг по лесополосе разбрелось несколько десятков оленей. Пэля крикнул пару слов по-ненецки и все собаки (которые в это время находились в разных местах, какие были в чуме, некоторые спали или ходили на улице) разом подскочили и понеслись собирать оленей. Не прошло минуты, как все олени под лай собак уже строем шли в сторону основного стада. Этот сюжет мы засняли на видео. «Обученные собаки – это лучшие помощники оленеводов», - прокомментировал произошедшее Пэля и неспешно пошел в чум. Спустя время, он вышел на улицу и в руках нес тынзян (аркан для ловлей оленей). «Видите, как сплетен?» - сказал ненец, показывая нам искусно изготовленный тынзян. Он очень крепкий и длинный, плотно сплетен из четырех шнуров кожи. Позже, Пэля показал как правильно тынзян собирать в одну руку. Близился вечер, к чумам приехали ненцы со стойбища, которые целый день провели в тундре с многотысячным стадом. Приехал и Алексей. Мы спросили у него: «Правда, что можешь сделать нарты за три дня?» Он внимательно на нас посмотрел и спокойно, но уверенно ответил: «Конечно, правда». Нам потом рассказали, почему около всех чумов идет строительство нарт. Все дело в том, что на Ямале нету дерева и когда оленеводы каслают на юг в лесотундру, то именно в это время делают нарты, новые шесты для чумов, хореи. Ведь ближе к весне они опять уйдут далеко на север, уже не будет возможности что-то изготовить из ели или лиственницы по причине отсутствия деревьев в тундре. Ненцы интересно рассказывали, как внимательно выбирают дерево для разных целей: «Бывает нужно выбирать ствол с естественным изгибом, бывает что нужна лиственница с красноватым оттенком, а для некоторых изделия наоборот – с белым…» И чем больше мы слушали про тонкости обработки древесины, тем больше удивлялись глубине знаний в этой области…

На следующий день мы собрались в тундру, где основное многотысячное стадо оленей. Нам сказали, что нужно проехать по тропе около шести километров. К снегоходу подцепили деревянные нарты, сверху уложили шкуры, перевязав их веревкой. Сергей сел на снегоход и мы поехали… Путь через лес весь в ухабах, на которых мы постоянно подскакивали вместе с нартами. Главное хорошо держаться и правильно сидеть на нартах, конструкция устойчивая и прыгает, словно в ней встроены невидимые качественные амортизаторы. Сергей прибавил скорости, снегоход взвыл…деревья мелькали… Мы выехали в тундру и на очередной кочке правый край нарт поднялся. Перекренить не получалось…летели на одном полозе…кричали Сергею, чтобы сбавил ход…он не слышал...в ушах свистел ветер и наши крики заглушал рев двигателя. Еще одна кочка и мы улетели с нарт в тундру, зарываясь в снег. Сергей обернулся, остановился: «Чего не держитесь?» Усевшись, двинулись дальше… Через километр мы выехали на огромное, чистое тундровое пространство, по которому живой рекой двигалось громаднейшее стадо оленей. Всякий раз это зрелище не оставляет равнодушным. Когда стадо идет, то развесистые рога идущих рядом оленей задевают друг друга и издается клацание. Когда идет многотысячное стадо, то это клацание превращается в некую естественную музыку, музыку живой тундры… Можно долго смотреть на отходящую «живую реку»... Мы дождались, пока олени перешли тундру и остановились вдалеке, у леса. Огромное стадо превратилось в живую темную полосу на горизонте. Послышался шум двигателя снегохода и через несколько секунд на снегоходе показался Алексей. На сиденье, сзади сидела собака. Не смотря на то, что снегоход летел на полном ходу, собака сидела ровно и, балансируя, смотрела по сторонам.

Алексей, а собака у тебя не падает, когда ты так едешь? – спросили мы, когда он остановился.

Никогда не падает, постоянно со мной ездит…привыкла, - ответил он, улыбнулся.

Красиво олени идут, - степенно сказал Сергей.

Поедем чай пить в соседние чумы? – спросил у нас Алексей.

Далеко?

Нет, не далеко. Километров десять.

Проехали мы совсем не десять километров, а гораздо больше. Подъехали к трем чумам, зашли в гости к родственникам Алексея. За мороженым муксуном и горячим чаем после дороги нам показывали фотографии разных лет. «Вот здесь мы осенью на Ямале, переходим через реку», - комментировал Алексей. На фотографии: аргиш переходит водную преграду, что на пути к новым пастбищам - упряжки оленей с загруженными нартами идут через речку. Такие переправы требуют не только знания и умения, но и внимательности, точной координации, слаженности в действиях. Алексей перелистывал фотоальбом, рассказывая про запечатленные сюжеты и было видно, как он внутренне погружался в события прошлого, словно они происходили сейчас. Казалось, что когда он смотрел на свои фото из раннего детства, то становился ребенком… когда же смотрел на сюжет прошлогодней осени в стойбище, то становился взрослым и серьезным человеком, с переживанием всех сложностей и ответственностей за работу. Он вспоминал погоду, настроение, все действия до мелочей, проживая вновь годы с эмоциями и внимательностью.

Мы хорошо согрелись в чуме, подкрепились и после интересного рассказа Алексея, поблагодарив хозяйку чума за теплый и добрый прием, поехали в обратный путь. Так прошел почти весь день. Спустя некоторое время уже стемнело и на снегоходах включили фары. Мы ехали по снежной тундре. Алексей ехал первым, показывал дорогу: «Совсем замело, следов снегохода вчерашних не видно». Потом он свернул и мы поехали по совсем другому пути. Ненцы очень хорошо ориентируются. Чуть позже мы выехали на автозимник, который проходил рядом с железной дорогой 501-й стройки. Вблизи показался мост, который напомнил нам об экспедиции прошлой осенью. Далее мы проехали мимо лагеря «Щучий». Вечером приехали к чумам.

Вы где были? – спросил Пэля.

К родственникам ездили на чай, - ответил Алексей.

Сколько до туда километров, ведь больше десяти? Лагерь «Щучий» находится в 42 км от Надыма, а мы были дальше. Это же больше 20 км отсюда - поинтересовались мы.

Десять или двадцать пять, да какая разница? – ответил Алексей и улыбнулся.

Мы посмеялись и пошли в чум. Действительно, для ненцев такая разница в километраже не существенна. Неудивительно с ними поехать попить чая и за 50 км, и за 70км. Постоянно кочуя по северным просторам, они в основном меряют расстояние по пятьдесят или по сто километров. Ну а плюс минус тридцать километров – это мелочи жизни. «Алексей любит поездить», - прокомментировал Пэля.

Вечером после ужина мы собрались в чуме Алексея, смотрели по телевизору сюжеты нашей экспедиции по 501-й стройке. У ненцев есть небольшие телевизоры и DVD плейеры, работающие от мобильной электростанции (программы не показывает по причине удаленности). По вечерам, не надолго все собираются в чуме посмотреть какой-нибудь фильм.

Спать ложатся все рано, потому что на следующий день вставать в 5 утра (так ежедневно). Ночью печка не топится, но все равно тепло под ягушкой (женская одежда из оленей шкуры, которой укрываются ночью).

Утром в чуме свежо, прохладно. Хозяйка затапливает печь и помещение наполняется приятным теплом. За завтраком нам сказали, что в этот день будут разбирать чумы и переезжать на новое место, что несколько километров севернее.

Пэля, как вы из большого стада потом своих оленей отделяете? Метки какие-то есть? – спрашиваем мы.

Есть и метки…есть олени без меток, - отвечает Пэля.

А если нет метки, то тогда как?

Так я же своих оленей всех знаю.

Как? Они же все похожие? Да и много их…десятки, сотни…

Люди тоже все похожие: голова, две руки, две ноги. Вы же не путаете людей? А я не путаю оленей. Всех знаю… Да и олени нас знают… – рассудительно пояснил ненец.

Еще не было шести часов утра, а на улице уже началась работа: ненцы начали собирать вещи и укладывать их в нарты. Из соседнего чума вальяжно вышел кот и начал валяться в снегу (к хорошей погоде). На улице действительно пробивались яркие лучи солнца. Наблюдать со стороны очень интересно за сборами перед касланием. Все четко выполняют действия и никаких лишних слов, дел. Мужчины собирают мужские нарты и укладывают свои инструменты (топор, инструменты для изготовления нарт), женщины укладывают свои (двуручная пила, доски для выделки шкур и др.). Примечательно то, что женщины не прикасаются к инструментам мужчин, а мужчины к инструментам женщин. Вообще инструмент является не просто приспособлениями, а сугубо личными вещами, которые кроме хозяев никто не берет в руки - это внегласное правило.

Коту видимо надоело крутиться в снегу, он запрыгнул на загруженные нарты и удобно уселся, чтобы лениво наблюдать сверху за происходящим. После того, как вещи все были уложены на нарты, начался процесс разбора чумов. Сначала снимали нюки, сворачивали их и укладывали. Когда все покрытия чума были уложены и привязаны к нартам, начали разбор шестов. Буквально в течение часа на месте, где стоял чум ничего не осталось.

После того, как все вещи, чумы были собраны и уложены, ненцы сделали загон для отбора оленей в упряжи. Для этого выстроили нарты в виде буквы «П» и между ними натянули сетку так, что остался только свободный вход с одной стороны. Перед тем, как подогнали оленей, чуть поодаль около укатанной дороги от чумов ненка привязала собаку. «Чтобы дорогу охранял и олени на нее не свернули», - пояснила она. На пса была возложена важная задача – не пустить несущихся оленей на дорогу. Как только стадо из более ста оленей появилось на горизонте, собака начала ответственно лаять, подпрыгивать, всем видом показывать, что путь сюда закрыт и оленям здесь делать нечего. Со всех сторон стадо сгоняли в загон собаки и ненцы на снегоходах. Как только основная масса оленей зашла на место, ненки с веревкой в руках перекрыли вход в загон. Вокруг, среди леса по сугробам еще носились олени на довольно высокой скорости. Из под копыт кусками в разные стороны летел снег. Некоторых из них согнали собаки, остальных ловко поймали ненцы с помощью тынзянов и проводили к общему стаду. К оленям в общем стаде часто прибиваются дикие и поэтому, их приходится впоследствии тоже приручать. Когда все олени были в сборе, то ненцы выбрали отдельных для упряжи и вывели их из загона. Женщины выбирали и выводили оленей для женских нарт, мужчины для мужских и грузовых. Буквально за минуты надевалась упряжь и нарты готовы к касланию.

Когда все упряжки готовы, ненцы еще раз все проверяли. Мы в это время поехали на снегоходах вперед, чтобы сделать видео и фотосъемки. К нам подъехал Костя - сын Пэля. Парень заканчивает учиться в восьмом классе, он уже взрослый оленевод. Вместе со всеми мужчинами он ежедневно работает в тундре с огромным стадом оленей, ловко управляется с тынзяном. Надо сказать, что дети в стойбище рано взрослеют, потому что с самого раннего детства уже общаются с оленями и посильно помогают по хозяйству. Некоторое время мы поговорили, вскоре на горизонте послышались голоса – аргиш шел в нашу сторону. Впереди на оленей упряжке ехал Алексей. Первой упряжке сложнее идти по неутоптанному снегу и олени проваливались в сугробах. Когда упряжка Алексея поравнялась с нами, то впечатлила протяженность всего каравана – он заканчивался в области горизонта. Каждой последующей упряжке идти легче, потому что укатывается снег впереди идущими. В начале всей вереницы едут мужчины, за ними женщины и дети. Завершает аргиш упряжка ненцев преклонного возраста (в конце ехал на упряжке дедушка, которому уже за семьдесят лет). К старикам ненцы всегда относятся с уважением. Вообще младшие слушаются старших - это поведение продиктовано жизнью. Старшие больше знают и умеют, у них больше опыта. Старшие же, в свою очередь внимательно относятся к младшим и обучают их искусству жизни в дикой природе. Мальчишки учатся у мужчин (охоте, рыбалке, оленеводству, искусству изготовления нарт), девочки обучаются у женщин вести хозяйство, шить и выделывать шкуры, разделывать рыбу, готовить, устанавливать и разбирать чум. Работа в тундре четко распределена и это залог нормальной жизни в суровых условиях.

Мы стояли и наблюдали, как аргиш медленно уходит, скрываясь за горизонтом. Чуть погодя, мы поехали следом. На открытом участке тундры ненцы остановились и распрягли оленей, начали расчищать площадку от снега под чум. Олени тем временем уже на новом месте начали искать ягель. Они мастерски выкапывают копытом довольно глубокие ямы и засовывают туда голову так, что наружу торчат только рога. Северное жилище – чум устанавливали женщины. Мужчины только помогали поднимать шестами нюки. Сначала на месте чума был уложен железный лист под печь. (Порядок установки чума не случаен, это связано не только с представлениями о мире, верой, но и практичностью. Миропредставление ненцев не простое в описании. В нем существуют Боги и духи, сложные взаимоотношения между ними и людьми. Мы не будем здесь об этом писать, потому что это большая отдельная тема, в которой есть и процесс образования земли, и появление разных животных, злых духов и добрых, предания о народе сихиртя и много другого. Ограничимся лишь тем, что существует Небесный Бог – Нум и подземный в противоположность небесному – Нга. Под верхним отверстием чума (которое связывает с небом) на землю укладывают железный лист, который прикрывает проход в подземный мир). На лист устанавливается печь, укладываются доски, циновки из веток и травы, потом шкуры. Когда хозяйка чума уложила шкуры, то Пэйяк разлегся на одной из них и сладко задремал (он точно знает, где жилище…хотя чума еще нет).

После того, как уже установлена и затоплена печь, уложены все вещи, и приведено все в порядок внутри будущего чума, начали устанавливать шесты. В начале установили три шеста, связанных сверху, под них подложили оленьи шкуры. Далее женщины установили остальные шесты. (Смотря, как быстро растет чум, невольно удивляешься ловкости и силе женщин в серьезности обустройства жилища. Хозяйка практически одна устанавливает чум из довольно длинных и увесистых шестов. Мужчины изредка помогают только там, где она не может справиться сама.) После установки всех шестов хозяйка чума установила шест симзы (священный шест, который устанавливается внутри чума) и подвязала поперечины. Печь в это время уже вовсю топилась и на ней грелся чайник. Далее, мужчины с помощью шестов подняли тяжелые нюки, которые с помощью нескольких шнуров крепятся внизу. (Шнуры натягивают по диагонали, чтобы они облегали площадь поверхности конуса чума. За счет этого прижимаются нюки и не срываются при сильном ветре.) Когда было закреплено все покрытие чума, то снизу наружной стороны край прикопали снегом. В четыре часа дня мы уже сидели на новом месте в чуме за столом, ели и пили чай. Всё на своих местах: также подвешена керосиновая лампа, также возле входа лежит гусиное крыло (оно служит веником для подметания пола), палка для обивки снега с обуви, слева висит умывальник, на шкурах лежат собаки….создается впечатление, что никуда никто не уезжал…всё как на прежнем месте.

Пока не начало смеркаться, мы собрались обратно в город. Чудные, незабываемые дни среди оленеводов каждый раз изменяют внутреннее наше состояние. Когда вновь видим этих терпеливых и умелых людей, когда приобщаемся к культуре и образу жизни этого северного народа, когда вновь с рук кормим подрастающих оленят, когда невысокий, но сильный и гордый Пэйяк смотрит внимательными глазами вдаль…понимаем, что наполнились чем-то неуловимым настоящим, словно приобрели в этой жизни огромное невидимое богатство. Пройдет еще два-три дня и вновь аргиш из упряжек через бескрайние снежные просторы пойдет дальше на Север, туда, где еще не наступает весна, на Ямал, в поселок Яр-Сале, название которого переводится как Песчаный Мыс.

Россия, Ненецкая Тундра. Девочке Мариане 9 лет. Ее сверстницы-горожанки уже разбираются в косметических трендах, листая гламурные ленты инстаграма, а Мариана искусно управляет оленьей упряжкой по бескрайним просторам ненецкой тундры. Совсем скоро, спустя неделю, она сядет на школьный вертолет и отправится в школу-интернат до весны, а пока она в чуме, в котором жизнь не стоит на месте, в котором место на карте лишь привязано к изменчивой gps-позиции, которую знает лишь пилот вертолета, с которым мы отправились в гости к Мариане.

Быт оленеводов, которые ведут традиционный кочевой образ жизни в Тундре - это одна из самых интересных параллельных реальностей, с которыми я соприкасался во время своих путешествий. Хочу сегодня рассказать и показать как устроен жизнь в чуме летом, но обязательно вернусь за зимним продолжением этой удивительной истории. Истории, которая очень сильно контрастирует с привычными для нас реалиями быта мегаполисов.

Фотографии и текст Александра Чебана

Где свежий воздух… который чувствуешь на вкус.
Где бескрайний простор… который действительно ощущаешь, но не можешь объять своим воображением.
Где сохраняют вековые традиции предков… которые невозможно заменить никакими современными технологиями.

Добро пожаловать в Тундру!

2. Видите маленькое цветное пятно в центре кадра? Несколько пикселей на фотографии, маленькая, еле заметная точка на карте и место, которое очень хорошо описывается непереводимым словосочетанием «in the middle of nowhere». Это чум оленеводов оленеводческой бригады «Харп».

3. Пилоты вертолета знают лишь ориентировочные координаты, поиск ведется визуально на местности, иногда занимает пол часа и даже больше.

4. Почва в тундре особая, ни на что не похожая, мягкая и нежная на ощупь. Вертолет Ми-8 Объединенного Нарьян-Марского Авиаотряда не может здесь сесть, поэтому он зависает, коснувшись поверхности. Мы же очень быстро разгружаем наши вещи.

5. И спустя 5 минут резко поднимается в воздух сдувая на десятки метров даже рюкзак или сумку.

7. Это Тимофей - бригадир оленеводческой бригады «Харп», в его подчинении четыре пастуха и чум-работница и… 2 500 оленей. Сам Тимофей - коми, а пастухи в его бригаде - ненцы. И жена у него тоже ненка.

8. Летом и зимой по тундре перемещаются на санях. Летом они тоже отлично скользят по поверхности кустарников.

Что же такое кочевое оленеводство?

В оленеводческом хозяйстве «Харп» 7 бригад, все они относятся к колхозу, который расположен в поселке Красное. Каждая бригада имеет свой мрашрут выпаса, сменяя каждые 3-4 недели место дислокации, проходя десятки километров по тундре. Бригада Тимофея проходит расстояние 200-300 км в год, у некоторых бригад этот маршрут может составлять до 600 км. Само стадо при этом пасется в радиусе 10км от чуда.

В поселке Красное у членов бригады есть дома, но живут они в них совсем редко, в отпуске и после выхода на пенсию. Даже пенсионеры уходят в тундру по возможности.

Почему нельзя заниматься оленеводством стационарно в колхозе?

В советское время предпринимались попытки обустроить стационарное хозяйство. Но оленеводство не может быть стационарным, олени съедают ягель, который обновляется спустя годы. С другой стороны, поголовье оленей нельзя увеличивать бесконтрольно по той же причине - на бескрайних просторах Тундры просто не хватит корма.

Как из оленя делают оленину?

Каждую весну олени приносят потомство, в бригаде у Тимофея 1200 телят, половину из которых к зиме нужно будет сдать на забойный комбинат в колхозе.
В декабре-январе происходит забой оленей. Большинство пунктов забоя (которые расположены в деревнях) нет холодильных установок, поэтому заморозка происходит естественным путем. Поголовье оленей в НАО составляет 180 тысяч, ежегодно осуществляется забой 30-35тыс оленей. 70-80% забойного контингента - олени до 1 года. Для сравнения: в 70е годы прошлого века в НАО ежегодно забивалось 60-70тыс оленей.

Замороженные туши оленей забирают из населенных пунктов в тундре с помощью вертолета Ми-26, это самый большой серийный транспортный вертолет в мире! Один час работы Ми-26 стоит 670 тыс руб/час, грузоподъемность составляет 18 тонн. При закупочной стоимости 125 руб за 1кг оленины, стоимость ее вертолетной транспортировки составляет еще 90 руб/кг!!! А других вариантов добраться в отдаленные регионы округа попросту нет. Нет ни дорог ни зимников! За зиму вертолет делает 20-25 таких перелетов в разные регионы, куда централизовано свозится мясо на снегоходах из более мелких деревень или олени пригоняются самостоятельно в крупные пункты забоя. Причем есть рейсы по 1 часу, а есть рейсы по 5-6 часов.

Оборот единственного нарьян-марского мясокомбината составляет 900 тонн оленины в год. 450 тонн завозится вертолетом и 450 - наземным транспортом по зимникам. Всего за сезон в НАО происходит забой 1000-1100 тонн, 900 - забирает и перерабатывает мясокомбинат, а 100-150 скупается местным населением и используется локально для собственных нужд.

Сколько стоит олень?

Один живой олень стоит в среднем 15 тыс рублей. Это не только мясо, а еще есть рога, копыта, шкура…

10. Мариана в чуме все лето, только так можно перенять навыки оленеводства. В НАО и Якутии вводят дистанционное образование, когда даже в зимний период дети остаются с родителями в тундре, а базовое образование преподается родителями.

Дети помогают по хозяйству в абсолютном большинстве задач. Вот, к примеру, Мариана помогает юрковать оленей, загоняя их в карзак (ограниченная сеткой площадь), где пастухи отбирают оленей для упряжки с санями. Марина запрягает и распрягает оленей сама без проблем.

12. Каждого оленя пастухи и бригадир знают «в лицо». У многих есть клички.

Мариана, какие у тебя игрушки?
- (задумывается) Никаких, зачем мне игрушки?

На мне аргиши (сани с вещами и продуктами), щенки, оленьи упряжки…

22. Тимофей нашел фрагмент бивня мамонта, начал копать, нашел другие кости. Именно за этим мы прилетели к нему в этот раз. Дальше наша экспедиция продолжилась и копать мы начали глубже в поиске остального скелета.

24. Спутниковая антенна и телевизор в чуме. Одного бака солярки в дизель-генераторе хватает на 6-8 часов просмотра. Все доставляется только вертолетом летом! Зимой чуть проще - на снегоходе из ближайшего поселка можно привезти необходимые вещи, продукты, солярку.

История о потерявшихся оленях

Просыпаюсь от того, что меня занесло снегом. Несмотря на температуру в минус двадцать градусов, греет майское солнце, которое на Севере в это время года поднимается уже высоко. Рядом со мной возле нарт спит пастух Илья. Вокруг, до горизонта, снег и три тысячи оленей, которые не давали нам покоя последние сутки. До чума далеко, часа четыре езды на упряжке. Мы очень замерзли, ничего не ели и сейчас ждем, когда нас сменят другие пастухи.

Но вернемся на день назад, когда еще ничего не предвещало беды.

«Сегодня напрягаться не будем. Зоя дала нам кучу еды, так что посмотрим на оленей, а потом поедем на балку (охотничий домик. - Прим. ред. ), он возле реки. Там у меня и водка припрятана на особый случай. А первое дежурство как раз случай особый», - еще вчера вечером обрадовал меня Илья, пока мы ехали по следам в поисках стада, которое только-только оставили в тундре. «Три тысячи оленей не могут так просто потеряться», - думал я и представлял, как мы топим печку, раскладываем припасы на столе в домике - несмотря на плотный ужин, снова безумно захотелось есть, но стада все не было видно.

Мое первое дежурство не задалось. В поисках еды олени разбрелись на десятки километров вдоль реки Усы

Неудивительно, что мы их так и не нашли: они паслись поодиночке и были совершенно незаметны в темноте. Поняли мы это только к полуночи. Надежды на теплый домик не осталось: начиналась тяжелая работа. Нам предстояло собрать три тысячи разбредшихся оленей в одно стадо.

К утру похолодало. Снег затвердел и стал как камень. Мы уже сутки гнали упряжку и боролись с холодом, в термосе остался еле теплый чай, но он больше не помогал. Устали все: я, пастух, олени. А впереди был еще целый морозный день до вечерней смены. Хотелось спать, и сугроб бы прекрасно подошел.

«VvIIIÖÖ++=»

Илья - пастух второй бригады оленеводов из народа коми, который уже около трехсот лет кочует вдоль Большеземельской тундры. Это заболоченная пустыня на Крайнем Севере - там, где заканчиваются Уральские горы. По историческим меркам коми пришли в этот регион совсем недавно, смешались с семьями местных ненцев и переняли их бытУльянов Н.И. Очерки истории народа коми-зырян .

Раз в год десятки тысяч оленей снимались с зимнего стойбища на самой границе с лесотундрой и шли к Карскому морю в поисках ягеля и соленой воды. Им предстояло набрать запас соли на следующий год. Вместе с оленями снимались семьи оленеводов. Они работали сообща небольшими коммунами и проделывали весь путь за стадом к морю и обратно. Начинали, пока еще не сошел снег, а заканчивали к первым стойким морозам. Грелись кострами, перемещались на упряжках: еловые полозья хорошо катились как по снегу, так и по земле. Ели оленину, а баланс витаминов восстанавливали свежей оленьей кровью. Зиму проводили в экстремальном холоде в лесотундре, чтобы к весне все началось сначалаХомич Л.В. Ненцы. М.-Л.: Наука, 1966 . «Нитки их сделаны из сухожилий различных мелких животных; так они сшивают вместе различные меха, которые служат им одеждой, причем летом они носят шкуры ворсом наружу, а зимой же внутрь, обращая их к телу», - писал об одежде ненецких семей в XVII веке голландский купец Исаак Масса.

В результате освоения Сибири к XVI–XVII векам на Севере прочно закрепились русские купцы, сборщики ясака и чиновники. Появились крупные города - опорные пункты по всей Сибири: Салехард, Сургут. Они стали центром торговли с коренным населением и навсегда изменили его быт. У оленеводов появилось первое огнестрельное оружие, сети, ткани, которые они покупали за пушнину и мех.

В следующий раз жизнь кочевников радикально поменялась только в начале XX века с приходом советской власти. Гражданская война и постоянные грабежи с обеих сторон оставили многие семьи оленеводов без стада и запасов продовольствия. Они были вынуждены объединяться в кооперативы и работать сообща. Благо создание коллективных хозяйств (колхозов) и было главной политикой Советского Союза на Севере. Инициаторами коллективизации стали бедные и зачастую безграмотные семьи. Например, ненец Ядко выразил желание вступить в колхоз в виде пиктограммы «VvIIIÖÖ++=», это значило, что в семье два работника - сам Ядко и его младший брат; две нетрудоспособные женщины; также у них есть пять оленей - три самца и две важенки.

Началась эпоха коллективизации. Оленеводческие хозяйства разделились на коллективные и индивидуальные. Причем предпочтение отдавали первым. К 1930-м годам колхозам выдали кочевые земли - варгу - и пометили оленей. Хозяйства больше не принадлежали ненцам.

Уже к 1940-м годам Союз построил до Воркуты - крупного месторождения каменного угля прямо в самом сердце Большеземельской тундры. Воркута стала районным центром, а вдоль воркутинской железной дороги появились мелкие поселки. В Мескашоре занимались экспериментальным сельским хозяйством: пытались выращивать овощи в экстремальном холоде. Пришла цивилизация, и кочевники получили ее блага.

Работники колхозов обзавелись квартирами в Воркуте. Они, правда, не посещали их чаще чем раз в год, но всегда берегли жилье и делились им с родственниками, которые либо уже не могли кочевать, либо выбрали для себя другую жизнь. «Мы в тундре жили, - объясняет Илья. - Казалось бы, оставайся ты в этой благоустроенной квартире. А с оленями что делать? Вот дали бы домик в деревне и загон, мы бы никуда не кочевали. Слышал, как Европе живут? »

Дети кочевников пошли в . Для них открыли специальные интернаты, в которых им предстояло жить вплоть до начала летней кочевки, чтобы потом уйти на каникулы вместе с семьей и многотысячным стадом оленей к Карскому морю. Занятия были только на русском: ненецкий и коми был под запретом. После школы - армия. А там если не нашел работу, то обратно в чум.

«Он меня за шкварки - и в чум»

Семья оленеводов, у которой я остановился, не похожа на семью в традиционном понимании. Это скорее маленькая община, которая живет под одной крышей. Она называется «вторая бригада» и состоит из двух семей с детьми, бригадира и пары пастухов - наемных работников-ненцев, которые кочуют между общинами, пока не находят себе жену и не остаются в одном месте навсегда.

«В чуме родилась. Потом школа, тридцать первое училище. Замуж вышла. Леша мой тоже из чума, 9 классов закончил. Он год дома пожил и умотал, а потом еще и меня - за шкварки и в чум», - со смехом рассказывает Зоя. Ее муж - бригадир. Он больше не пасет оленей, не сидит в снегу по тридцать шесть часов, но решает более важные вопросы. Каждый год он со своим братом, тоже бригадиром, делит кочевья. Он любит охотиться. Все свободное время до весенней миграции он за рулем финского снегохода. Ему нужно успеть решить проблемы с топливом и едой. А утром вся бригада просыпается под его команду: «Рота, подъем!»

Оленеводство - это семейный бизнес. Несмотря на то, что любой человек со стороны может «устроиться» в чум, никто не задерживается. Здесь все непонятно выросшему в городе. Даже правила единственной карточной игры прибук придется изучать целый месяц. На работу в чум устраивались и русские дембеля, но ни разу за историю любой бригады никто не оставался. «А кто захочет? Потомственный оленевод только. Дети детей» , - объясняет Леша.

Все друг друга знают. Семей мало, и они разбросаны по самым дальним уголкам тундры. И если лето они проводят в диких условиях, где ни с кем не встречаются, то зима - это пора ездить друг к другу в гости. В больших городах в это время проводятся праздники - дни оленевода. Это повод собраться всем вместе и познакомиться. Кто-то после этого уйдет работать с другой бригадой, кто-то найдет себе вторую половину. В любом случае жизнь здесь совсем не стоит на месте. Людей разделяют огромные расстояния, но от этого жить становится еще интереснее.

Работа кочевников и их порядки

Внутри бригады довольно простая иерархия. Бригадир занимается планом кочевки, поиском стоянки и раз в год пытается выбить у соседей самые приятные места для зимовки рядом с поселком, где есть магазины и баня. Женщины практически не покидают чума: приходится много готовить, убирать, шить одежду.

До сих пор кочевники носят самодельную одежду из шкур, делают пояса из кожи и пряжки из костей оленей. У них с собой всегда медвежий клык: если твой клык больше, чем у живого медведя, значит, он не нападет

Работа пастухов самая сложная, ведь им приходится больше всего времени проводить со стадом вдали от дома на страшном холоде. А иногда их рабочий день не заканчивается, даже когда они вернулись домой, чтобы поспать.

На следующий день после моего первого дежурства нас сменили Миша и Егор - два ненца-весельчака, которых здесь в шутку называют «прибившимися», потому что они еще не обзавелись семьей. Резко потеплело, поднялась мощная пурга - это самая отвратительная погода, когда холод пробирает насквозь и кажется, что согреться попросту невозможно. Вернулись пастухи, как положено, только через сутки, как раз в тот момент, когда мы собирали чум, чтобы переехать. Им осталось только доесть чуть теплый суп, снова надеть на себя промокшие малицу и пимы (высокие ботинки из оленьей шерсти) и подготовить караван к кочевке. Только через двое суток, когда им удалось выспаться, они рассказали, как во время пурги укрывались нартами и ждали, пока их засыплет снегом, чтобы стало теплее и можно было бы немного поспать.

Особое место в байках второй бригады занимает история знакомства Ильи и его жены Насти. Ее обычно рассказывают где-то между историей про то, как пастух Миша провалился в берлогу и разбудил медведя, и историей пастуха Егора, которого нашли в тундре, когда он был маленький. Вся бригада настояла на том, что Илья должен рассказать ее лично мне.

Я просто дождался, когда мы будем дежурить вместе, и, пока мы всю ночь гнали упряжку за пропавшим стадом оленей, Илья рассказывал: «В молодости я изъездил всю тундру. Сам я с юга, с Воргашора, но друзья везде. Когда мне исполнялось двадцать пять, мы были у берегов Карского моря, так что свой день рождения я отмечал в самом приличном месте - в Усть-Каре. Брат у меня там. Я пришел и сказал, что праздник и мы должны отметить. А у него ни подарков, ни водки. Ну, с водкой проблем не было, но с подарком он меня удивил. Представь, прихожу к нему, а там девушка. Скромная такая, Настей зовут. «Вот тебе подарок, как положено» , - сказал он. А я и не думал, что он такое вытворит».

Утром Илья забрал Настю к себе в чум, и им пришлось несколько дней пересекать Большеземельскую тундру на упряжке - стойбище Ильи было на другом ее конце, у Печорского моря. Настина семья не приняла такой дерзкий поступок, поэтому по следам сбежавших отправился ее брат Ваня. Он взял винтовку покрупнее и вознамерился расправиться с похитителем.

Иван пересек тундру и уже почти добрался до стойбища. Расправа была так близка. Но на подъезде он встретил убитого горем Илью. Тот только что потерял все свое стадо - три тысячи голов, немыслимое по тем временам количество. Нужно было помочь коллеге в беде. Они снова сели в упряжку и отправились обратно в тундру. Расправу пришлось отложить.

Эти вопиющие для нас истории все еще существуют благодаря пережиткам ненецкой культуры. До середины XX века в ненецкой семье царили племенные отношения: за жен платили калым, их похищали, в моде было многоженство. В 1927 году Советский Союз решил покончить с таким варварством, недопустимым в светском государстве, и издал указ о запрете калыма и многоженства. Появилась специальная комиссия по улучшению труда и быта женщины, суд начал рассматривать дела о калыме. Из архивовХомич Л.В. Ненцы. М.–Л.: Наука, 1966 всплывают случаи вроде: «Самоед Салиндер Напаката купил в 1926 г. у Ядне Пантен его сестру для своего сына, которому было тогда 12 лет, отдал за нее калым - 50 важенок, 20 оленей-самцов, несколько песцов осеннего промысла, 20 штук пешек (телят оленя), один медный котел и кинжал».

Более семидесяти лет прошло с тех пор до развала Советского Союза. Если традиции и не искоренились до конца, то приобрели новый оттенок.

«Закончилось все хорошо. Ваня-то так и остался у нас жить. Ты с ним как раз знаком. Так это тот самый, который убить меня хотел», - закончил свой рассказ Илья.

«Сдохнем вместе с ними»

Воркуту начали покидать после развала Советского Союза. В 1990-х годах экспериментальные хозяйства уже закрылись, продукты резко подорожали, зарплаты упали. Перепись населения говорит нам, что в настоящее время по сравнению с только в Воркуте осталась всего жителей. Они уехали в крупные города, а поселки вдоль Северной железной дороги и вовсе опустели. Сегодня Север выглядит мрачно. В поселке Сейда, например, осталось человек двадцать - работники железнодорожной станции и бабушка, которая печет хлеб. Половина домов заколочены, хрущевки стоят с выбитыми окнами, и только в паре из них может гореть свет. Прогресс остановился.

В начале 1990-х совхозы . Оленеводы так и не получили независимости, но остались при благах цивилизации. Бывшие совхозы, а теперь оленеводческие предприятия, до сих пор снабжают свои бригады едой, топливом и водкой, а также раз за кочевку посылают вертолет с припасами, когда кочевники уходят слишком далеко от жилых районов, ближе к Карскому морю. На вертолете к стойбищам отправляют и детей, когда у многих из них начинаются летние каникулы, а семья уже ушла на север, за Воркуту. Оленеводам платят зарплаты: пастух получает 10 000 рублей, а его жена вдвое меньше - смешная сумма для Севера, где только килограмм яблок или апельсинов может стоить 300 рублей. Но в голой тундре тратить деньги практически некуда. С другой стороны, после развала Советского Союза стало некому контролировать работу предприятий. Начался хаос.

«Они даже не решили, где теперь им кочевать. Повылезали из тундры и придумывают: «Хожу там, где отец показал», - и некому с ними управиться. Дикий мир », - жалуется Сергей Пасынков, директор бывшего воркутинского совхоза «Оленевод». С 1990-х годов и до сих пор он не может наладить отношения с оленеводами и договориться, где же теперь находятся кочевья. И если во времена Союза маршруты строго соблюдались, то теперь Север «одичал». Кочевники жмутся к железной дороге - единственному кусочку цивилизации в Большеземельской тундре. Здесь есть мобильная связь, бензин, теле- и радиосигнал, а зимовать можно просто в поселке, в уютном отапливаемом доме. Но Пасынков уверен, что ягеля на всех не хватит. «Одна суровая зима, и все! Сдохнут олени! А вместе с ними и мы», - негодует директор.

Блюдо

К вечеру бригада собирается вместе. Даже те, кто дежурит в стаде, стараются в это время быть ближе к чуму, чтобы сбежать на пару часов с работы и погреться.

Поднялся ветер, а снежные порывы были настолько мощными, что снег заносило внутрь сквозь окно наверху чума. Пол покрылся тонкой снежной пылью. Чум гудел и гнулся. Пурга была на редкость сильной даже по меркам привыкших ко всему оленеводов - они по очереди вставали и придерживали палки, на которых держится чум. Но буря не утихала, поэтому вскоре всем надоело выполнять роль подпорок. Пастухи Егор и Илья смахнули снег со своих низеньких табуреток и сели вокруг стола. Хозяйка Зоя накрыла на стол.

Спутниковая тарелка в такую погоду не ловит. Поэтому по телевизору мы смотрим на DVD концерт «Бутырки» ужасного качества - подарок дембелю Илье. Он получил этот диск, когда решил вернуться к семье и уйти со службы, отказавшись от баснословной по меркам оленеводов зарплаты в 50 000 рублей.

Для современного человека это звучит дико: спутниковая тарелка в чуме, DVD, концерт «Бутырки» в записи. Но на Севере это не более чем часть ежедневной рутины. Не можешь покинуть чум, оставить стадо и переехать в комфортную квартиру? Значит, создай комфорт у себя в чуме. В конце концов, тарелка стоит каких-то 6000 рублей, а генератор с дешевым китайским телевизором и того меньше.

Ужин в чуме символизирует конец рабочего дня. Все много работали, очень устали, и теперь просто необходимо расслабиться. Звенят стальные рюмки, Зоя подбрасывает в печь березовых дров, и в чуме начинает пахнуть натопленной баней. Она выносит на середину по деревянный столик высотой до колен и заполняет его маленькими тарелочками с горячим и закуской. Работает генератор, наполняя беззвучную тундру мерным тарахтением.

Егор берет в руки замороженное сердце, которое хранится в снегу на полу чума. Дальше он острым ножом строгает его на тонкие ломтики, напоминающие чипсы, кидает в кастрюлю, заливает подсолнечным маслом и насыпает соли и перца. «Отличная закуска к водке», - говорит Егор и ставит кастрюлю на стол. Но это еще не все. Вскоре прямо на тарелке приносят мозг оленя. «Представь, что это паштет или шоколадная паста. Просто намазывай на хлеб, - советует Егор. - Но это не будет вкусно, пока ты не макнешь свой бутерброд в оленью кровь».

Звучит дико. Но на самом деле это очень вкусная еда.

Лучшая жизнь

С первого взгляда жизнь оленеводов изменилась радикально. Им дали возможность пользоваться благами, предложили, хоть и скудную, зарплату и даже сказали, где именно кочевать. Повлияло ли это на их традиции? Без сомнения, да. Мы больше не встретим шаманов или анимистов среди большинства этих людей. Кочевники сменили часть своего гардероба: на смену пимам - сапогам из оленьих шкур - приходят резиновые, которые не гниют в межсезонье. На чумах появились спутниковые тарелки, и телевидение проникло в ежедневный быт оленевода: каждое утро женщины слушают Малышеву и смотрят «Пусть говорят», в обед детям включают мультики, а вечером по DVD крутят шансон. На завтрак, обед и ужин на стол ставят водку - за ней можно сгонять на снегоходе в поселок, до которого каких-то шесть часов пути.

«Оленеводство - наша жизнь, - говорит Пасынков. - Прогресс? На оленей можно повесить GPS-ошейники, а оленеводы могут больше не кочевать, если им построить фактории. Представь: оставил ты стадо на зимнем пастбище, а потом делов-то, только выезжай из теплого дома и перегоняй раз в неделю. Красиво? Красиво. Но так мы нарушим их традиции, мы их приручим. Раз сменив образ жизни, они не смогут вернуться обратно в чум. Да и это все - теория. Посмотри на поселки вокруг нас: их мало, они заброшены. Кому мы здесь нужны? Какие фактории? Вот мы и возвращаемся в чум и начинаем кочевать».

Среди народов Севера популярна такая отрасль животноводства, как оленеводство

В условиях сурового климата это один из немногих видов одомашненных животных, для которого такая среда обитания является родной. Успешные попытки приручить и одомашнить этих животных на севере известны давно. Оленей начали разводить в качестве тяговой силы, а также для получения шкуры, мяса, молока, рогов.

Народное творчество еще с самого детства показывает нам оленей, как тихих, добрых, красивых и послушных животных, которые всегда находятся рядом с человеком и всячески ему помогают. На самом деле так оно и есть, олени тихие и спокойные, превосходно поддаются использованию в упряжи. Конечно же, кроме брачного периода, когда самцы могут драться между собой чуть ли не до летального исхода.

Изображения оленей часто можно увидеть на монетах, на гербах городов. В древности эти животные были исключительно объектом охоты для людей, которые после того, как овладели огнем, начали заселять холодные территории за чертой тропиков и субтропиков. Из шкур они делали себе теплую одежду, а мясо и молоко использовали для питания. Рога служили для изготовления примитивных столовых приборов, копейных наконечников и некоторых других предметов.

Наверняка не без помощи человека некоторые породы оленей вымерли задолго до того, как человечество в научно-исследовательских целях начало изучать флору и фауну. Одновременно с этим появились другие породы, гибриды, полученные в результате спаривания животных, отличавшихся друг от друга по внешним признакам.

Так, например, олень Давида относится к категории исчезнувших в естественной природе животных и сохраняется как вид исключительно благодаря деятельности людей, разводящих этих красивых и благородных животных в неволе. Белый северный олень относится к уязвимым видам и его поголовье неуклонно сокращается. А вот поголовье пятнистых оленей, практически полностью истребленных к началу прошлого столетия, за счет работы энтузиастов и планомерной интродукции на данный момент возросло настолько, что сам вид относят к животным с минимальным риском исчезновения.

В нынешнее время также существуют те породы, которые находятся на грани вымирания. К счастью, человечество всё-таки предпринимает попытки повлиять на ситуацию и спасти исчезающие виды диких животных. Например, в США законом запрещено охота на оленей, а те, кто перешагнул запрет, могут понести серьезные наказания в виде огромных штрафов и даже лишения свободы.

Развитие оленеводства в России

Олень — представитель семейства парнокопытных, на данный момент в их классификацию входит 51 вид. Некоторые виды оленей настолько невелики, что по своим размерам не превышают собаку. Самым крупным представителем семейства оленевых является лось — он по размеру превосходит крупную лошадь. В России очень важное сельскохозяйственное назначение имеют северные олени, породы которых разделяют на четыре группы:

эвенская;
чукотская;
эвенкийская;
ненецкая.

Именно в РФ сосредоточены две трети всего мирового поголовья. Северные народы тесно переплели свою жизнь с этими животными, и от коренного жителя этих суровых мест часто можно услышать, что жить люди будут, до тех пор пока на их земле существуют олени.

А ведь не так давно, еще в дореволюционное время оленеводство являлось самой отсталой и бесперспективной отраслью животноводства. Немалое количество поголовья пало в результате массовых заболеваний и отсутствия питательного и сбалансированного корма. Но после Великой Октябрьской революции оленеводство стало развиваться намного интенсивнее.

Были организованы специализированные колхозы, в их штат входили не только работники, обслуживающие животных, а и грамотные ветеринары. Была разработана четкая система откармливания и ухода за оленями, благодаря которой животные стали реже болеть, и интенсивнее размножаться. Это позволило столкнуть оленеводство с мертвой точки и занять ему важную нишу в сфере животноводства. На данный момент в России оленеводством занимаются около двух десятков народов Севера.

В чем заключается предназначение оленеводства

Средство передвижения. Упряжки с оленями позволяют человеку продвигаться на дальние расстояния при отсутствии дорог как таковых. Конструкция упряжки позволяет ей быстро перемещаться по снежному покрову, не застревая в нем. Для этого чаще всего используют ненецкую породу оленей, которые, несмотря на небольшой свой рост, очень сильны и выносливы. А эвенкийскую породу, представители которой обладают крупным телосложением, применяют для транспортировки очень тяжелых грузов.
Мясо-шкурное применение. Оно используется среди всех народов тайги и тундры, обычно это эвенская и чукотская порода оленей. Оленина обладает полезными и ценными свойствами, так как не только считается, но и является наиболее экологически чистой. Выращивание оленей на мясо проходит в зоне, где зачастую нет промышленности, загрязняющей окружающую среду. Шкуру, после отделения от туши, обрабатывают по специальной методике и шьют из неё теплую верхнюю одежду, шапки, обувь.
Получение энергетически ценного и полезного молока. Для этого используется эвенская порода.

Рога. В жилищах охотников и просто людей, любящих экстраординарные украшения своего дома, часто можно увидеть висящие на стене оленьи рога. В древности из них делали ножи, копья, ложки, иглы. Самым гуманным способом получения рогов является период их естественной смены, то есть, когда олень сбрасывает старые рога и на их месте появляются новые. В ином случае, рога берут от убитого животного.
На сегодняшний день большинство фермерских хозяйств максимально обеспечены всеми необходимыми условиями для развития оленеводства. Прежде всего, это огромные территории пастбищ, качественное ветеринарное обслуживание, оптимизированные для размещения животных загоны. В тундре и лесных зонах оленей выпасают кочевым методом. Стадо постепенно продвигается на сотни километров вперед, периодически останавливаясь на промежуточных пунктах. Пастухи и их семьи, подобно своим подопечным, также ведут кочевой образ жизни. Персонал обеспечивается производственным оборудованием и комплексом передвижных домов. На промежуточных пунктах пастухи могут пополнить запасы провианта, и если нужно, найти себе подмену на какое-то время, чтобы ненадолго отлучиться и уладить личные дела.

Безопасность продвижения стада по таёжной зоне иногда обеспечивается разведывательными бригадами, которые движутся на автотранспорте и воздушном транспорте. В обязанности этих людей входит исследовать территорию на предмет обнаружения трясин, непроходимых участков, стай хищников. Для связи с пастухами и между собой бригады используют устройства портативных радиостанций. На мобильную связь можно и не надеяться, так как в тундре и глубокой тайге сотовые телефоны практически бесполезны.

Следует помнить о том, что оленеводство является всего лишь частичной альтернативой выращиванию крупного рогатого скота, овец и коз. Полностью вытеснить эти отрасли оно не сможет, да этого и не нужно. Оленеводство позволяет использовать имеющиеся пастбищные территории в регионах с более суровыми условиями проживания. Этот вид животных способен выживать там, где обычная корова или лошадь будут чувствовать себя очень плохо. К тому же, в зонах, где снеговой покров сходит лишь на 3-4 месяца, и нет обустроенных дорог, оленьи упряжки являются для населения чуть ли не единственным средством передвижения.

Немаловажным является и наличие кормовой базы в тундре именно для оленей — имеется в виду специфический лишайник «ягель» нередко именуемый оленьим мхом. Именно ягель составляет основу рациона северных олений, особенно в зимние месяцы, когда животные добывают корм пробивая копытами глубокий снег в поисках пищи.

Бизнес по выращиванию оленей

Оленеводством занимаются не только в России. Новая Зеландия, Шотландия, Великобритания, Германия, Швейцария — эти страны тоже интенсивно занимаются выращиванием оленей. С точки зрения экономической пользы, намного выгоднее экспортировать оленину за рубеж. Ведь если в России цена за 1 кг мяса северного оленя 150-250 руб, то в других странах его можно реализовать по цене 500-600 руб/кг и дороже. Это касается обычного мяса и фарша, а вот готовая продукция ценится куда выше и она является деликатесной. Хорошими показателями выращивания может похвастаться Новая Зеландия, где средний прирост поголовья — 95 телят на 100 самок. А Великобритания, в которой выращивается преимущественно северный олень, наладила поставки с такими странами, как США, Япония, Канада, Австрия, Швеция, Испания и многие другие.

Если учесть, что обычно оленину не увидишь на полках супермаркета, её могут позволить себе далеко не все. Блюда из оленины предлагают в некоторых лучших ресторанах страны, при этом придется отдать за них приличную сумму. Куда проще пришлось северным народам — для них олень — это средство для жизни. В условиях проживания Сибири оленину можно без проблем сохранить в свежем виде. Для этого жители вырывают в снегу ямы и помещают туда уже разделанные и отсортированные туши. Преимущества оленьего мяса перед говядиной и свининой является в том, что при его употреблении жир практически не накапливается в человеческом организме. Это пойдет на пользу людям, ведущим здоровый образ жизни, спортсменам, а также тем, кто страдает ожирением, нарушением обмена веществ, сердечно-сосудистыми заболеваниями, проблемами с ЖКТ. Сейчас всё больше людей переходят на здоровое питание, и не исключено, что в скором времени оленина станет более доступной для большинства граждан нашей страны.

Фотографии и текст Александра Чебана