Выжившие в ужасе концлагеря. Нацистские концлагеря в годы Второй мировой войны. Справка

Сегодня в мире нет человека, который бы не знал, что такое концентрационный лагерь. В годы Второй мировой войны эти учреждения, созданные для изоляции политических заключенных, военнопленных и лиц, представлявших угрозу для государства, превратились в дома смерти и пыток. Не многим, попавшим туда, удалось выжить в жестких условиях, миллионы были замучены и погибли. Спустя годы после окончания самой страшной и кровавой войны в истории человечества воспоминания о концлагерях фашистов по-прежнему вызывают дрожь в теле, ужас в душе и слезы на глазах людей.

Что такое концентрационный лагерь

Концентрационные лагеря - особые тюрьмы, созданные во время военных действий на территории страны, согласно специальным законодательным документам.

Репрессированных лиц в них присутствовало мало, основной контингент составляли представители низших рас, по мнению гитлеровцев: славяне, евреи, цыгане и другие нации, подлежащие истреблению. Для этого концлагеря фашистов оснащались различными средствами, с помощью которых людей убивали десятками и сотнями.

Их уничтожали морально и физически: насиловали, ставили эксперименты, сжигали живьем, травили в газовых камерах. Почему и за что обосновывалось идеологией нацистов. Заключенные считались недостойными жить в мире «избранных». Хроника холокоста тех времен хранит описание тысяч происшествий, подтверждающих зверства.

Правда о них стала известна из книг, документальных фильмов, рассказов тех, кому удалось стать свободным, выйти оттуда живым.

Учреждения, строившиеся в годы войны, задумывались нацистами как места массового истребления, за что и получили истинное название - лагеря смерти. Они оснащались газовыми камерами, душегубками, мыловарнями, крематориями, где можно было сжечь сотни людей в день, и прочими подобными средствами для убийств и истязаний.

Не меньшее количество человек погибало от изнурительных работ, голода, холода, наказаний за малейшее непослушание и медицинских экспериментов.

Условия жизни

Для многих людей, прошедших «дорогой смерти» за стены концентрационных лагерей, пути назад не было. По прибытии в место заключения они проходили осмотр и «сортировку»: немедленному уничтожению подвергались дети, старики, инвалиды, раненые, умственно отсталые и евреи. Далее «пригодных» к труду людей распределяли по мужским и женским баракам.

Большинство построек возводилось на скорую руку, часто они не имели фундамента или переоборудовались из сараев, конюшен, складов. В них ставили нары, посреди огромного помещения стояла одна печь для отопления зимой, отхожие места отсутствовали. Зато присутствовали крысы.

Тяжелым испытанием считалась перекличка, проводимая в любое время года. Людям приходилось часами стоять под дождем, снегом, градом, а после возвращаться в холодные, едва отапливаемые помещения. Неудивительно, что многие умирали от инфекционных и респираторных заболеваний, воспалений.

Каждый зарегистрированный узник имел порядковый номер на груди (в Освенциме его выбивали татуировкой) и нашивку на лагерной форме, обозначающую «статью», по которой он заключен в лагерь. Подобный винкель (цветной треугольник) нашивали на левую сторону груди и правое колено штанины.

Цвета распределялись так:

• красный - политический заключенный;
• зеленый - осужденный за уголовное преступление;
• черный - опасные, инакомыслящие лица;
• розовый - лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией;
• коричневый - цыгане.

Евреи, если их оставляли в живых, носили желтый винкель и шестиугольную «звезду Давида». Если заключенный признавался «расовым осквернителем», вокруг треугольника нашивалась каемка черного цвета. Лица, склонные к побегу, носили красно-белую мишень на груди и спине. Последних ждал расстрел лишь за один взгляд в сторону ворот или стены.

Казни проводились ежедневно. Узников расстреливали, вешали, подвергали избиению плетьми за малейшее неповиновение надзирателям. Газовые камеры, чей принцип работы заключался в одновременном уничтожении нескольких десятков человек, во многих концлагерях работали круглые сутки. Пленников, которые помогали убирать трупы задушенных, тоже редко оставляли в живых.

Газовая камера

Над узниками издевались и морально, стирая их человеческое достоинство условиями, в которых они переставали чувствовать себя членами общества и просто людьми.

Чем кормили

В первые годы существования концентрационных лагерей питание, которое предоставлялось политзаключенным, предателям родины и «опасным элементам», было достаточно калорийным. Нацисты понимали, что узники должны иметь силы для работы, а на их труде в то время держались многие отрасли экономики.

Ситуация изменилась в 1942-43 годах, когда основную часть заключенных составляли славяне. Если рацион немецких репрессированных составлял 700 ккал в сутки, поляки и русские не получали и 500 ккал.

Рацион состоял из:

• литра в день напитка из трав, который называли «кофе»;
• супа на воде без жира, основу которого составляли овощи (преимущественно гнилые) - 1 литр;
• хлеба (черствого, с плесенью);
• колбасы (приблизительно 30 грамм);
• жира (маргарин, сало, сыр) - 30 грамм.

Немцы могли рассчитывать на сладости: джем или варенье, картофель, творог и даже свежее мясо. Они получали специальные пайки, которые включали сигареты, сахар, гуляш, сухой бульон и прочее.

Начиная с 1943 года, когда произошел перелом в Великой Отечественной войне и советские войска освобождали страны Европы от немецких захватчиков, заключенных концлагерей массово уничтожали, чтобы скрыть следы преступлений. С этого времени во многих лагерях и без того мизерные пайки урезали, а в некоторых учреждения людей перестали кормить совсем.

Самые страшные пытки и эксперименты в истории человечества

Концлагеря навсегда останутся в истории человечества как места, где Гестапо проводило самые страшные пытки и медицинские эксперименты.

Задачей последних считалась «помощь армии»: врачи определяли границы человеческих возможностей, создавали новые виды оружия, препараты, которые смогут помочь бойцам Рейха.

Почти 70% подопытных не выживало после подобных экзекуций, почти все оказывались недееспособными или калеками.

Над женщинами

Одной из основных целей эсэсовцев было очищение мира от неарийской нации. Для этого над женщинами в лагерях проводились эксперименты для поиска самого легкого и дешевого метода стерилизации.

Представительницам слабого пола в матку и маточные трубы вливались специальные химические растворы, призванные блокировать работу репродуктивной системы. Большая часть подопытных умирала после такой процедуры, остальных убивали, чтобы при вскрытии исследовать состояние половых органов.

Часто женщин превращали в секс-рабынь, заставляя работать в борделях и публичных домах, организованных при лагерях. Большинство из них покидало заведения мертвыми, не пережив не только огромного количества «клиентов», но и чудовищных издевательств над собой.

Над детьми

Задача этих экспериментов заключалась в создании высшей расы. Так, дети с умственными отклонениями и генетическими заболеваниями подвергались насильственному умерщвлению (эвтаназии), чтобы они не имели возможности дальнейшего воспроизведения «неполноценного» потомства.

Других детей помещали в специальные «питомники», где они воспитывались в домашних условиях и жестких патриотических настроениях. Периодически их подвергали воздействию ультрафиолетовых лучей, чтобы волосы приобрели светлый оттенок.

Одними из самых известных и чудовищных экспериментов над детьми считаются опыты, проводимые на близнецах, представляющих низшую расу. Им пытались изменить цвет глаз, делая инъекции препаратов, после которых они умирали от боли или оставались слепыми.

Присутствовали попытки искусственно создать сиамских близнецов, то есть сшить детей, пересадить им части тела друг друга. Есть записи о введении вирусов и инфекций одному из близнецов и дальнейшее изучение состояния обоих. Если один из пары умирал, второго тоже убивали для того, чтобы сравнить состояние внутренних органов и систем.

Дети, рожденные на территории лагеря, тоже подвергались жесткому отбору, почти 90% из них убивали сразу или отправляли на опыты. Тех, кому удавалось выжить, попадали на воспитание и «германизацию».

Над мужчинами

Представители сильного пола подвергались самым жестоким и страшным пытками и экспериментам. Для создания и испытания препаратов, улучшающих свертывание крови, которые были необходимы военным на фронте, мужчинам наносили огнестрельные ранения, после которых велись наблюдения о скорости остановки кровотечения.

Испытания включали изучение действия сульфаниламидов - противомикробных веществ, призванных предотвратить развитие заражения крови в условиях фронта. Для этого заключенным травмировали части тела и вводили в разрезы бактерии, осколки, землю, а после зашивали раны. Еще один вид эксперимента - перевязка вен и артерий с обеих сторон от наносимой раны.

Создавались и испытывались средства для восстановления после химических ожогов. Мужчин обливали составом, идентичным тому, что находился в фосфорных бомбах или горчичным газом, каким в то время травили вражеских «преступников» и мирное население городов при оккупации.

Большую роль в экспериментах с препаратами сыграли попытки создать вакцины от малярии и сыпного тифа. Подопытным вводили инфекцию, а после - пробные составы для ее нейтрализации. Некоторым узникам вообще не давали иммунной защиты, и они умирали в страшных муках.

Для изучения возможностей человеческого тела противостоять низким температурам и восстанавливаться после значительного переохлаждения мужчин помещали в ледяные ванны или раздетыми выгоняли в мороз на улицу. Если после такой пытки у узника оставались признаки жизни, его подвергали процедуре реанимирования, прийти в себя после которой удавалось немногим.

Основные меры по воскрешению: облучение ультрафиолетовыми лампами, занятия сексом, введение внутрь тела кипятка, помещение в ванну с теплой водой.

В некоторых концлагерях велись попытки превратить морскую воду в питьевую. Ее обрабатывали разными способами, а после давали заключенным, наблюдая за реакцией организма. Экспериментировали и с ядами, добавляя их в пищу, напитки.

Одними из самых страшных опытов считаются попытки регенерации костной и нервной ткани. В процессе исследований суставы и кости ломали, наблюдая за их сращиванием, удаляли нервные волокна, меняли сочленения местами.

Почти 80% участников экспериментов умирали во время опытов от невыносимой боли или потери крови. Остальных убивали для того, чтобы изучить результаты исследования «изнутри». После подобных надругательств выживали единицы.

Список и описание лагерей смерти

Концентрационные лагеря имелись во многих странах мира, в том числе в СССР, и предназначались для узкого круга заключенных. Однако только нацистские получили название «лагерей смерти» за зверства, проводимые в них после прихода к власти Адольфа Гитлера и начала ВОВ.

Бухенвальд

Расположенный в окрестностях немецкого города Веймара, этот лагерь, основанный в 1937 году, стал одним из самых знаменитых и крупных подобных заведений. Он насчитывал 66 филиалов, на которых работали заключенные на благо Рейха.

За годы существования в его бараках побывало около 240 тысяч человек, из них официально от убийств и мучений погибло 56 тысяч узников, среди которых находились представители 18 наций. Сколько их было на самом деле - доподлинно не известно.

Освобожден Бухенвальд 10 апреля 1945 года. На месте лагеря создан мемориальный комплекс памяти его жертв и героев-освободителей.

Освенцим

В Германии более известен как Аушвиц или Аушвиц-Биркенау. Представлял собой комплекс, занимавший огромную территорию вблизи польского Кракова. В состав концлагеря входили 3 основных части: большой административный комплекс, непосредственно лагерь, где проводились пытки и массовые убийства заключенных, и группа из 45 маленьких комплексов с фабриками и рабочими территориями.

Жертвами Освенцима только по официальным данным стало более 4 миллионов людей, представителей «низших рас», по мнению нацистов.

Освобожден «лагерь смерти» 27 января 1945 года войсками Советского Союза. Спустя 2 года на территории основного комплекса открыт Государственный музей.

В нем представлены экспозиции вещей, принадлежавших заключенным: игрушек, которые они делали из дерева, картинок, других поделок, обменивающихся на еду у проходивших мимо гражданских лиц. Стилизованы сцены допросов и пыток Гестапо, отражающие насилие фашистов.

Неизменными остались рисунки и надписи на стенах бараков, выполненные обреченными на смерть узниками. Как сегодня говорят сами поляки, Освенцим - это самая кровавая и страшная точка на карте их родины.

Собибор

Еще один концентрационный лагерь на территории Польши, созданный в мае 1942 года. Узниками были преимущественно представители еврейской нации, число убитых составляет около 250 тысяч человек.

Одно из немногих учреждений, где произошло восстание заключенных в октябре 1943 года, после чего оно было закрыто и стерто с лица земли.

Майданек

Годом основания лагеря считается 1941 год, построен он в пригороде польского Люблина. Имел 5 филиалов на территории юго-восточной части страны.

За годы существования в его камерах погибло около 1,5 миллионов людей разных национальностей.

Освободили выживших пленников 23 июля 1944 года советские воины, а спустя 2 года на его территории открыт музей и НИИ.

Саласпилс

Лагерь, известный как Куртенгорф, построен в октябре 1941 года на территории Латвии, недалеко от Риги. Имел несколько филиалов, самый известный - Понары. Основными заключенными были дети, над которыми проводились медицинские эксперименты.

В последние годы узников использовали как доноров крови для раненых немецких солдат. Сожжен лагерь в августе 1944 года немцами, вынужденными под наступлением советских войск эвакуировать оставшихся пленников в другие учреждения.

Равенсбрюк

Построенный в 1938 году вблизи Фюрстенберга. До начала войны 1941-1945 годов был исключительно женским, заключались в нем преимущественно партизанки. После 1941 был достроен, после чего получил мужской барак и детский для малолетних девочек.

За годы «работы» число его пленников составило более 132 тысяч представительниц слабого пола разных возрастов, из которых почти 93 тысячи погибло. Освобождение заключенных произошло 30 апреля 1945 советскими войсками.

Маутхаузен

Австрийский концлагерь, построенный в июле 1938 года. Сначала был одним из крупных филиалов Дахау, первого подобного учреждения в Германии, расположенного недалеко от Мюнхена. Но с 1939 года функционировал самостоятельно.

В 1940 году объединился с лагерем смерти Гузен, после чего стал одним из крупнейших концентрационных поселений на территории нацистской Германии.

За годы войны в нем насчитывалось около 335 тысяч уроженцев 15 европейских стран, 122 тысячи из которых были зверски замучены и убиты. Освободили заключенных американцы, которые вошли на территорию лагеря 5 мая 1945 года. Спустя несколько лет 12 государствами здесь создан мемориальный музей, установлены памятники жертвам нацизма.

Ирма Грезе - нацистская надзирательница

Ужасы концентрационных лагерей запечатлели в памяти людей и анналах истории имена личностей, которых трудно назвать людьми. Одной из них считается Ирма Грезе - молодая и красивая немка, действия которой не укладываются в природу человеческих поступков.

Сегодня много историков и психиатров пытаются объяснить ее феномен самоубийством матери или пропагандой фашизма и нацизма, свойственной тому времени, но найти оправдание ее поступкам невозможно или удается с трудом.

Уже в 15 лет юная девушка присутствовала в составе движения гитлерюгенда - немецкой молодежной организации, основным принципом которой была расовая чистота. В 20 лет в 1942 году, сменив несколько профессий, Ирма стала членом одного из вспомогательных подразделений СС. Ее первым местом работы был концлагерь Равенсбрюк, который после сменил Освенцим, где она выступала вторым человеком после коменданта.

Издевательства «Белокурой дьяволицы», как называли Грезе заключенные, ощутили на себе тысячи пленных женщин и мужчин. Это «Прекрасное чудовище» уничтожало людей не только физически, но и морально. Она насмерть забивала заключенного плетеным кнутом, который носила при себе, наслаждалась отстрелом узников. Одним из любимых развлечений «Ангела смерти» было натравливание на пленных собак, которых предварительно морили голодом в течение нескольких дней.

Последним местом службы Ирмы Грезе сталь Берген-Бельзен, где после его освобождения, она оказалась в плену у английских военных. Трибунал длился 2 месяца, приговор был однозначен: «Виновна, подлежит казни через повешение».

Железный стержень, а может показная бравада, присутствовал у женщины и в последнюю ночь жизни - она до утра распевала песни и громко смеялась, чем, как утверждают психологи, скрывала страх и истерию перед предстоящей смертью - слишком легкой и простой для нее.

Йозеф Менгеле - опыты над людьми

Имя этого человека до сих поры вызывает ужас у людей, поскольку именно он был тем, кто придумал самые мучительные и страшные опыты над человеческим телом и психикой.

Только по официальным данным его жертвами стали десятки тысяч заключенных. Он лично проводил сортировку жертв по прибытию в лагерь, далее их ждали тщательный медосмотр и жуткие эксперименты.

«Ангелу смерти из Освенцима» удалось избежать справедливого суда и заключения при освобождении стран Европы от нацистов. Долгое время он жил в Латинской Америке, тщательно скрываясь от преследователей и избегая захвата.

На совести этого врача анатомическое вскрытие живых новорожденных и кастрация мальчиков без применения анестезии, эксперименты над близнецами, карликами. Есть данные о том, как пытали женщин, проводя стерилизацию при помощи рентгеновского излучения. Им проводилась оценка выносливости человеческого организма при воздействии на него электрического тока.

К сожалению множества военнопленных, Йозефу Менгеле все же удалось избежать справедливой кары. После 35 лет жизни под чужими именами, постоянных побегов от преследователей он утонул в океане, потеряв контроль над телом в результате инсульта. Самое страшное, что до конца своей жизни он был твердо убежден, что «за всю свою жизнь он никому лично не навредил».

Концентрационные лагеря присутствовали во многих странах мира. Самым известным для советских людей стал ГУЛАГ, созданный в первые годы прихода к власти большевиков. Всего их существовало более сотни и, по данным НКВД, только 1922 году в них находилось более 60 тысяч «инакомыслящих» и «опасных для власти» заключенных.

Но только нацисты сделали так, что слово «концлагерь» вошло историю как место, где массово пытают и уничтожают население. Место издевательств и унижений, совершаемых людьми против человечества.

Все мы можем согласиться, что во время Второй мировой войны нацисты делали ужасные вещи. Холокост, пожалуй, был самым известным их преступлением. Но в концентрационных лагерях происходили страшные и нечеловеческие вещи, о которых большинство людей не знали. Узники лагерей использовались в качестве подопытных в множестве экспериментов, которые были очень болезненными и обычно приводили к смерти.
Эксперименты со свёртыванием крови

Доктор Зигмунд Рашер проводил на заключённых эксперименты по свёртыванию крови в концлагере Дахау. Он создал препарат, Полигал, в состав которого входили свёкла и яблочный пектин. Он считал, что эти таблетки могли способствовать остановке кровотечений из боевых ран или во время хирургических операций.

Каждому подопытному давали по таблетке этого препарата и стреляли в шею или грудь для проверки его эффективности. Потом заключённым ампутировали конечности без анестезии. Доктор Рашер создал компанию по производству этих таблеток, на которой также работали заключённые.

Эксперименты с сульфаниламидными препаратами


В концлагере Равенсбрюк на узниках проверяли эффективность сульфонамидов (или сульфаниламидных препаратов). Подопытным делали надрезы на наружной стороне икр. Затем врачи втирали смесь бактерий в открытые раны и зашивали их. Для моделирования боевых ситуаций в раны также заносили осколки стекла.

Однако этот метод оказался слишком мягким по сравнению с условиями на фронтах. Для моделирования ран от огнестрельного оружия кровеносные сосуды перевязывали с обеих сторон для прекращения циркуляции крови. Затем заключённым давали сульфаниламидные препараты. Несмотря на достижения, сделанные в научной и фармацевтической сферах благодаря этим экспериментам, заключённые испытывали ужасную боль, которая приводила к тяжёлым травмам или даже смерти.

Эксперименты по замораживанию и гипотермии


Немецкие армии были плохо подготовлены к холоду, с которым они столкнулись на Восточном фронте и от которого умирали тысячи солдат. В результате доктор Зигмунд Рашер проводил в Биркенау, Аушвице и Дахау эксперименты для выяснения двух вещей: времени, требуемого для снижения температуры тела и смерти, и методов оживления замёрзших людей.

Обнажённых заключённых или помещали в бочку с ледяной водой, или выгоняли на улицу при минусовых температурах. Большинство жертв умирали. Те, кто только терял сознание, подвергались болезненным процедурам оживления. Для оживления подопытных помещали под лампы солнечного света, которые обжигали им кожу, заставляли совокупляться с женщинами, вводили внутрь кипяток или помещали в ванны с тёплой водой (что оказалось наиболее эффективным методом).

Эксперименты с зажигательными бомбами


В течение трёх месяцев в 1943 и 1944 годах на заключённых Бухенвальда проверяли эффективность фармацевтических препаратов от фосфорных ожогов, вызываемых зажигательными бомбами. Подопытных специально обжигали фосфорным составом из этих бомб, что было очень болезненной процедурой. Заключённые получали серьёзные травмы во время этих экспериментов.

Эксперименты с морской водой


На заключённых Дахау проводились эксперименты, связанные с поисками способов превращения морской воды в питьевую. Подопытные делились на четыре группы, члены которых обходились без воды, пили морскую воду, пили морскую воду, обработанную по методу Берка, и пили морскую воду без соли.

Подопытным давали еду и питье, назначенные для их группы. Заключённые, которые получали морскую воду того или иного вида, в конце концов, начинали страдать от сильной диареи, конвульсий, галлюцинаций, сходили с ума и со временем умирали.

Кроме того, подопытным делали пункционную биопсию печени или поясничные проколы для сбора данных. Эти процедуры были болезненными и в большинстве случаев заканчивались смертью.

Эксперименты с ядами

В Бухенвальде проводились эксперименты по действию ядов на людей. В 1943 году заключённым тайно вводили яды.

Одни умирали сами от отравленной еды. Других убивали ради вскрытия. Год спустя в заключённых стреляли начинёнными ядом пулями для ускорения сбора данных. Эти подопытные испытывали ужасные мучения.

Эксперименты со стерилизацией


В рамках истребления всех неарийцев нацистские врачи проводили эксперименты по массовой стерилизации на заключённых разных концлагерей в поисках наименее трудоёмкого и самого дешёвого метода стерилизации.

В одной серии экспериментов для блокирования фаллопиевых труб в репродуктивные органы женщин вводился химический раздражитель. Некоторые женщины умирали после этой процедуры. Других женщин убивали для проведения вскрытия.

В ряде других экспериментов заключённых подвергали сильному рентгеновскому облучению, которое приводило к серьёзным ожогам на животе, в паху и на ягодицах. Их также оставляли с неизлечимыми язвами. Некоторые подопытные умирали.

Эксперименты по регенерации костей, мышц и нервов и пересадке костей


Около года на заключённых Равенсбрюка проводились эксперименты по регенерации костей, мышц и нервов. Операции с нервами включали удаление сегментов нервов из нижних частей конечностей.

Эксперименты с костями включали ломание и вправление костей в нескольких местах на нижних конечностях. Переломам не давали зажить надлежащим образом, так как врачам нужно было изучать процесс заживления, а также тестировать различные методы заживления.

Врачи также удаляли у подопытных множество фрагментов большой берцовой кости для изучения регенерации костных тканей. Трансплантации костей включали пересадку фрагментов левой большой берцовой кости на правую и наоборот. Эти эксперименты причиняли заключённым невыносимую боль и наносили им тяжёлые травмы.

Эксперименты с сыпным тифом


С конца 1941 года до начала 1945 года врачи проводили эксперименты на узниках Бухенвальда и Нацвейлера в интересах немецких вооружённых сил. Они тестировали вакцины от сыпного тифа и других болезней.

Примерно 75% подопытных вкалывали пробные вакцины от сыпного тифа или другие химические вещества. Они вводились с вирусом. В результате более 90% из них умирали.

Оставшимся 25% подопытных вирус вводился без какой-либо предварительной защиты. Большинство из них не выживали. Врачи также проводили эксперименты, связанные с жёлтой лихорадкой, оспой, тифом и другими болезнями. Сотни заключённых умерли, и ещё больше узников в результате страдали от невыносимых болей.

Эксперименты с близнецами и генетические эксперименты


Целью Холокоста была ликвидация всех людей неарийского происхождения. Евреи, негры, латиноамериканцы, гомосексуалы и другие люди, которые не соответствовали определённым требованиям, должны были быть истреблены так, чтобы осталась только «высшая» арийская раса. Генетические эксперименты проводились для предоставления нацистской партии научных доказательств превосходства арийцев.

Доктора Йозефа Менгеле (также известного как «Ангел Смерти») сильно интересовали близнецы. Он отделял их от остальных узников при их поступлении в Аушвиц. Каждый день близнецы должны были сдавать кровь. Настоящая цель этой процедуры неизвестна.

Эксперименты с близнецами носили обширный характер. Их должны были тщательно обследовать и измерять каждый сантиметр их тела. После этого проводились сравнения для определения наследственных черт. Иногда врачи проводили массовые переливания крови из одного близнеца в другого.

Поскольку люди арийского происхождения в основном имели голубые глаза, для их создания проводились эксперименты с химическими каплями или инъекциями в радужную оболочку глаза. Эти процедуры были очень болезненными и приводили к заражениям и даже слепоте.

Инъекции и поясничные проколы делались без анестезии. Один близнец специально заражался болезнью, а другой – нет. Если один близнец умирал, другого близнеца убивали и изучали для сравнения.

Ампутации и удаления органов также проводились без анестезии. Большинство близнецов, которые попадали в концлагерь, умирали тем или иным способом, а их вскрытия были последними экспериментами.

Эксперименты с большими высотами


С марта по август 1942 года узники концлагеря Дахау использовались в качестве подопытных в экспериментах по проверке человеческой выносливости на больших высотах. Результаты этих экспериментов должны были помочь немецким воздушным силам.

Подопытных помещали в камеру с низким давлением, в которых создавались атмосферные условия на высотах до 21000 метров. Большинство подопытных погибали, а выжившие страдали от разных травм от пребывания на больших высотах.

Эксперименты с малярией


В течение трёх с лишним лет более 1000 узников Дахау использовались в серии экспериментов, связанных с поисками средств лечения малярии. Здоровые заключённые заражались москитами или экстрактами из этих москитов.

Заболевшие малярией заключённые потом лечились различными препаратами для проверки их действенности. Многие узники умирали. Выжившие заключённые сильно мучились и в основном становились инвалидами на всю оставшуюся жизнь.

Вместо предисловия:

"- Когда не было газовых камер, мы расстреливали по средам и пятницам. Дети пытались прятаться в эти дни. Теперь печи крематория работают днем и ночью и дети больше не прячутся. Дети привыкли.

- Это первая восточная подгруппа.

- Как живете, дети?

- Как вы живете, дети?

- Мы живем хорошо, здоровье наше хорошее. Приезжайте.

- Меня в газовку не надо, я могу еще давать кровь.

- Мою пайку крысы съели, вот кровь и не пошла.

- Я назначен загружать уголь в крематорий завтра.

- А я могу сдать кровь.

- И я...

Берите.

- Они не знают, что это такое?

- Они забыли.

- Ешьте, дети! Ешьте!

- Ты чего не взял?

- Подожди, я возьму.

- Тебе, может быть, не достанется.

- Ложитесь, это не больно, как будто заснешь. Ложитесь!

- Что это с ними?

- Зачем они легли?

- Дети наверное думали, что им дали яд..."

Группа советских военнопленных за колючей проволокой

Майданек. Польша

Девочка — узница хорватского концлагеря Ясеновац

KZ Mauthausen, jugendliche

Дети Бухенвальда

Йозефа Менгеле и ребенок

Фото взято мною из материалов Нюрнберга

Дети Бухенвальда

Дети Маутхаузена показывают выколотые на руках номера

Треблинка

Два источника. В одном говорится, что это Майданек, в другом - Аушвиц

Некоторые твари используют это фото, как "доказательство" голода в Украине. Не удивительно, что именно в нацистских преступлениях они черпают "вдохновение" для своих "разоблачений"

Это дети, освобожденные в Саласпилсе

"С осени 1942 года в Саласпилсский концлагерь насильно пригонялись массы женщин, стариков, детей из оккупированных областей СССР: Ленинградской, Калининской, Витебской, Латгалии. Дети от грудного возраста и до 12 лет отбирались насильно от матерей и содержались в 9 бараках из них так называемых больничных 3, для детей калек - 2 и 4 барака для здоровых детей.

Постоянный контингент детей в Саласпилсе был в течение 1943 и по 1944 год более 1 000 человек. Там шло систематическое их истребление путем:

А) организации фабрики крови для нужд немецкой армии, кровь брали как у взрослых, так и детей здоровых в том числе малюток, до тех пор пока те не падали в обморок, после этого заболевших детей относили в так называемую больницу, где они умирали;

Б) поили детей отравленным кофе;

В) больных корью детей купали, от чего они умирали;

Г) делали детям впрыскивание детской, женской и даже конской мочи. У многих детей гноились и вытекали глаза;

Д) все дети страдали поносами дизентерийного характера и дистрофией;

Е) голых детей в зимнее время гоняли в баню по снегу на расстоянии 500-800 метров и держали в бараках голыми по 4 дня;

З) детей калек и получивших увечья вывозили на расстрел.

Смертность среди детей от вышеуказанных причин в среднем составляла 300-400 человек в месяц в течение 1943/44 гг. по июнь месяц.

По предварительным данным в Саласпилсском концлагере было истреблено детей в 1942 году свыше 500, в 1943/44 гг. более 6 000 человек.

В течение 1943/44 гг. было вывезено из концлагеря выживших и вынесших пытки более 3 000 человек. Для этой цели в Риге на ул.Гертрудес 5 организовали рынок детей, где их продавали в рабство по 45 марок за летний период.

Часть детей помещали в организованные для этой цели после 1 мая 1943 года детские лагеря - в Дубулты, Булдури, Саулкрасты. После этого немецкие фашисты продолжали снабжать кулаков Латвии невольниками русскими детьми из вышеупомянутых лагерей и вывозом непосредственно по волостям уездов Латвии, продавали за 45 рейхсмарок за летний период.

Большая часть этих вывезенных и отдаваемых на воспитание детей погибла, т.к. были легко восприимчивы ко всякого рода болезням после потери крови в Саласпилсском лагере.

Накануне изгнания из Риги немецких фашистов, они 4-6 октября грузили на пароход «Менден» грудных детей и детей малюток в возрасте до 4 лет с Рижского детского дома и Майорского детдома, где содержались дети расстрелянных родителей, поступившие из застенков гестапо, префектур, тюрем и частично из Саласпилсского лагеря и истребили на том корабле 289 детей малюток.

Угнаны были немцами в Либаву, находящийся там детский дом грудных детей. Дети из Балдонского, Гривского детских домов, о судьбе их пока ничего не известно.

Не останавливаясь перед этими злодеяниями немецкие фашисты в 1944 году в магазинах Риги продавали недоброкачественные продукты, только по детским карточкам, в частности молоко с каким-то порошком. Отчего дети малютки массами умирали. Умерло только в детской больнице Риги за 9 месяцев 1944 года более 400 детей, в том числе за сентябрь 71 ребенок.

В этих детских домах методы воспитания и содержания детей были полицейские и под надзором коменданта Саласпилсского концлагеря Краузе и еще одного немца Шефера, которые выезжали в детские лагеря и дома, где содержались дети для «инспектирования».

Также установлено, что в Дубултском лагере детей сажали в карцер. Для этого бывшая заведующая лагерем Бенуа прибегала к содействию немецкой полиции СС.

Старший оперуполномоченный НКВД капитан г/безопасности /Мурман/

Детей привозили из оккупированных немцами восточных земель: России, Белоруссии, Украины. Попадали дети в Латвию вместе с матерями, где их потом насильно разлучали. Матерей использовали в качестве бесплатной рабочей силы. Детей постарше также использовали на разного рода подсобных работах.

По данным Народного Комиссариата просвещения ЛССР, расследовавшего факты угона мирного населения в немецкое рабство, на 3 апреля 1945 года известно, что из концлагеря Саласпилс за время немецкой оккупации были распределены 2 802 ребенка:

1) по кулацким хозяйствам - 1 564 чел.

2) в детские лагеря - 636 чел.

3) взяты на воспитание отдельными гражданами - 602 чел.

Список составлен на основе данных картотеки Социального департамента внутренних дел Латвийской генерал-дирекции «Остланд». На основе этой же картотеки было выявлено, что детей заставляли работать с пятилетнего возраста.

В последние дни своего пребывания в Риге в октябре 1944 года немцы врывались в детские дома, в дома грудных младенцев, в квартиры хватали детей, сгоняли их в рижский порт, где грузили как скот в угольные шахты пароходов.

Путем массовых расстрелов только в окрестностях Риги немцы уничтожили около 10 000 детей, трупы которых были сожжены. При массовых расстрелах уничтожено 17 765 детей.

На основании материалов расследования по остальным городам и уездам ЛССР установлено следующее количество истребленных детей:

Абренский уезд - 497
Лудзенский уезд - 732
Резекненский уезд и Резекне - 2 045, в т.ч. через Резекненскую тюрьму более 1 200
Мадонский уезд - 373
Даугавпилс - 3 960, в т.ч. через Даугавпилсскую тюрьму 2 000
Даугавпилсский уезд - 1 058
Валмиерский уезд - 315
Елгава - 697
Илукстский уезд - 190
Баускский уезд - 399
Валкский уезд - 22
Цесисский уезд - 32
Екабпилсский уезд - 645
Всего - 10 965 человек.

В Риге хоронили погибших детей на Покровском, Торнякалнском и Ивановском кладбищах, а также в лесу у лагеря Саласпилс".

Во рву

Тела двух детей-узников перед похоронами. Концлагерь Берген-Бельзен. 17.04.1945г.

Дети за проволокой

Советские дети-узники 6-го финского концлагеря в Петрозаводске

"Девочка, которая на фотографии вторая от столба справа - Клавдия Нюппиева - спустя много лет опубликовала свои воспоминания.

«Помню, как люди падали в обморок от жары в так называемой бане, а затем их обливали холодной водой. Помню дезинфекцию бараков, после которой шумело в ушах и у многих шла носом кровь, и ту парилку, где с большим „старанием" обрабатывали всё наше тряпьё. Однажды парилка сгорела, лишив многих людей последней одежды».

Финны при детях расстреливали заключенных, назначали телесные наказания женщинам, детям и старикам, невзирая на возраст. Также она рассказала, что финны перед уходом из Петрозаводска расстреляли молодых ребят и что её сестра спаслась просто чудом. Согласно имеющимся финским документам, расстреляли лишь семерых мужчин за попытку к бегству или другие преступления. Во время беседы выяснилось, что семья Соболевых одна из тех, которые были вывезены из Заонежья. Матери Соболевой и её шести детям пришлось трудно. Клавдия рассказала, что у них отобрали корову, они были лишены на месяц права получать продовольствие, потом, летом 1942 года, их перевезли на барже в Петрозаводск и определили в концлагерь номер 6, в 125-й барак. Мать сразу попала в больницу. Клавдия с ужасом вспоминала проводимую финнами дезинфекцию. Люди угорали в так называемой бане, а потом их обливали холодной водой. Питание было плохое, продукты испорченные, одежда негодная.

Лишь в конце июня 1944 года они смогли выйти из-за колючей проволоки лагеря. Их было шестеро сестер Соболевых: 16-летняя Мария, 14-летняя Антонина, 12-летняя Раиса, девятилетняя Клавдия, шестилетняя Евгения и совсем маленькая Зоя, ей не исполнилось еще и трёх лет.

Рабочий Иван Мореходов рассказал об отношении финнов к заключенным: "Еды было мало, и та была плохая. Бани были ужасные. Финны не проявляли никакой жалости".

В финском концлагере

Аушвиц (Освенцим)

Фотографии 14-летней Чеславы Квоки

Фотографии 14-летней Чеславы Квоки, предоставленные Государственным музеем Аушвиц-Биркенау, были сделаны Вильгельмом Брассе, который работал фотографом в Аушвице, нацистском лагере смерти, где во времена Второй мировой войны погибли от репрессий около 1,5 миллиона человек, в основном евреев. В декабре 1942 года польская католичка Чеслава родом из города Wolka Zlojecka была отправлена в Аушвиц вместе со своей матерью. Через три месяца они обе скончались. В 2005 году фотограф (и созаключенный) Брассе рассказал, как фотографировал Чеславу: «Она была так молода и так напугана. Девочка не осознавала, почему она здесь и не понимала, что ей говорят. И тогда капо (тюремная надзирательница) взяла палку и ударила её по лицу. Эта немка просто выместила на девочке свою злобу. Такое красивое, юное и невинное создание. Она плакала, но ничего не могла поделать. Перед тем, как фотографироваться, девочка вытерла слезы и кровь с разбитой губы. Признаться, я чувствовал себя так, будто это меня избили, но не мог вмешаться. Для меня это бы закончилось фатально».

Далее вас ждет история немецкого концлагеря Равенсбрюк, который был построен специально для заключенных-женщин, трудившихся здесь на благо Третьего рейха, и освобожденного 30 апреля 1945-го года войсками Красной армии.

Охраняемый лагерь заключения для женщин» Равенсбрюк был построен в 1939 году заключенными из концлагеря Заксенхаузен.
Лагерь состоял из нескольких частей, в одной из которых было небольшое мужское отделение. Лагерь был построен для принудительного труда заключенных. Здесь изготавливали продукцию предприятия СС Gesellschaft für Textil­ und Lederverwertung mbH («Общество для текстильного и кожевенного производства»), немецкого электротехнического концерна Siemens & Halske AG и
некоторых других.

Изначально в лагерь отправляли немок, «позорящих нацию»: «преступниц», женщин «асоциального поведения» и членов секты Свидетели Иеговы. Позже сюда начали направлять цыганок, полек. В марте 1942 года большинство из них были отправлены на строительство лагеря смерти Освенцим, а в октябре 1942 года началось «освобождение лагеря от евреев»: более 600 заключенных,
в том числе 522 еврейки, были депортированы в Освенцим. В феврале 1943 года здесь появились первые советские военнопленные. К декабрю 1943 года в Равенсбрюке и во внешних лагерях находились 15 100 женщин ­заключенных.

Бланка Ротшильд, узница лагеря: «В Равенсбрюке нас ждал сущий ад. У нас отобрали всю одежду. Заставили нас пройти медицинское обследование, и это было… даже слово «стыдно» тут не подходит, потому что в людях, которые его проводили, не было ничего человеческого. Они были хуже, чем животные. Многие из нас были совсем юными девушками, которых ещё никогда не осматривал гинеколог, а они искали, бог его знает, то ли бриллианты, то ли еще что то. Нас заставили пройти через это. Такого кресла, как там, я не видела никогда в жизни. Каждая минута там была унижением»

Все вещи у прибывавших в лагерь отнимали и выдавали им полосатое платье, шлепанцы и нашивку, окрашенную в зависимости от категории, к которой относилась заключенная: в красный цвет - для политических заключенных и участников движения Сопротивления, желтый - для евреев, зеленый - для уголовных преступников, фиолетовый - для свидетелей Иеговы, черный - для цыган, проституток, лесбиянок и воров; в центре треугольника стояла буква, указывающая национальность.

Стелла Кугельман, узница лагеря, попавшая в Равенсбрюк в возрасте 5 лет: «Я была в лагере под опекой других женщин, которые подкармливали и прятали меня, я их всех называла мамами. Иногда они показывали мне мою настоящую мать в окошке барака, куда мне нельзя было заходить. Я была ребенком и думала, что это нормально, что так и должно быть. Однажды очередная моя лагерная мама, немка, антифашистка Клара, сказала мне: «Стелла, твою мать сожгли, ее больше нет». К моему удивлению, я не отреагировала, но потом всегда знала и помнила это - что мою маму сожгли. Я осознала этот кошмар много позже, через пять лет, уже в детдоме под Брянском, на новогодней елке. Я сидела возле печки, смотрела, как горят дрова, и вдруг поняла, что именно фашисты сделали с моей мамой. Я помню, что закричала, рассказала об этом воспитательнице - мы вместе с ней проплакали всю ночь»

В лагере было много детей. Многие рождались там, но их отбирали у матерей. Согласно записям в период с сентября 1944 по апрель 1945 года в лагере родились 560 детей (у 23 женщин были преждевременные роды, 20 детей родились мертвыми, было сделано 5 абортов). Выжили из них около ста. Большинство детей умирали от истощения.

Узницы жили согласно жесткому распорядку. В 4 утра - подъем. Позже - завтрак, состоящий из половины стакана холодного кофе без хлеба. Затем - перекличка, которая длилась 2 - ­3 часа вне зависимости от погоды. Более того, зимой проверки намеренно продлевались. После этого заключенные отправлялись на работу, которая длилась 12 - ­14 часов с перерывов на обед, который состоял из 0,5 литра воды с брюквой или картофельными очистками. После работы - новая перекличка, в завершении которой выдавали кофе и 200 гр. хлеба

Воспоминания узницы лагеря Нины Харламовой: «Убивал главный врач Перси Трейте, палач с дипломом медика. Сколько своих пациентов умертвил он, приказывая своим сестрам ­эсэсовкам впрыскивать им в вену яд! Сколько больных туберкулезом отправил в газовую камеру! Скольких назначил на «черный транспорт», который назывался еще и «химмельтранспорт», то есть «транспорт на небо». Его называли так потому, что он отправлялся в лагеря, где находились крематории, в которых всех прибывших с таким транспортом сжигали»
В 1944 году Равенсбрюк лично посетил рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Он отдал приказ уничтожить всех больных, не способных самостоятельно передвигаться. Этим занимался главный лагерный врач Перси Трейте, известный своей жестокостью. По воспоминаниям узников, он убивал всех без разбора, сам ежедневно отбирал партии заключенных для сжигания и любил делать операции без наркоза

За время работы лагеря там умерли от 50 до 92 тыс. человек. В основном узники умирали от недоедания, изнуряющей работы, плохих санитарных условий, издевательств охраны. Два раза в месяц проводился отбор заключенных, подлежащих уничтожению. Каждый день в лагере убивали до 50 человек. Постоянно проводили медицинские эксперименты: узницам вводились стафилококки, возбудители газовой гангрены и столбняка, а также одновременно несколько видов бактерий, женщин специально калечили, ампутировали здоровые конечности, а потом «подсаживали» их к другим заключенным, проводили стерилизации. Осенью 1943 года для концлагеря был построен крематорий.

27 апреля 1945 года началась эвакуация лагеря. Более 20 тыс. человек немцы угнали в западном направлении. В лагере остались 3,5 тыс. человек. 28 апреля марш достиг коммуны Ретцов - внешнего лагеря концлагеря Равенсбрюк. Следующей и последней остановкой стал внешний лагерь Равенсбрюка Мальхов. Здесь охранники СС заперли ворота лагеря и бараков и бросили заключенных. На следующий день Мальхов был освобожден Красной Армией.
На фото: освобожденная узница Равенсбрюка Генриетта Вут.

30 апреля 1945 года, в день освобождения лагеря, узницы Равенсбрюка дали клятву: «Именем многих тысяч жертв замученных, именем матерей и сестер, превращенных в пепел, именем всех жертв фашизма клянемся! Никогда не забыть черную ночь Равенсбрюка. Детям детей рассказать обо всем. До конца своих дней дружбу крепить, мир и единство. Уничтожить фашизм. В этом девиз и итог борьбы». Уже 3 мая 1945 года лагерь заработал как военный госпиталь, в котором работали лучшие советские врачи ближайших воинских расположений. Книга Памяти погибших в Равенсбрюке была создана много лет спустя, так как перед самым освобождением немцы уничтожили почти все документы.

Дорога из аэропорта Берлин-Тегель до Равенсбрюка занимает немногим более часа. В феврале 2006 года, когда я впервые ехала сюда, был сильный снегопад и на берлинской кольцевой автодороге разбился грузовик, поэтому дорога заняла больше времени.

Генрих Гиммлер часто выезжал в Равенсбрюк, даже в столь свирепую погоду. У главы СС в окрестностях жили друзья, и если он проезжал мимо, то заглядывал на инспекцию в лагерь. Он редко покидал его, не раздав новых приказов. Однажды он приказал класть больше корнеплодов в суп пленников. А в другой раз возмутился, что истребление заключенных проходит слишком медленно.

Равенсбрюк был единственным нацистским концлагерем для женщин. Лагерь получил название от маленькой деревушки в окрестностях города Фюрстенберг и расположен примерно в 80 км к северу от Берлина по дороге, ведущей к Балтийскому морю. Женщины, попадающие в лагерь ночью, иногда думали, что находятся рядом с морем, потому что ощущали запах соли в воздухе и песок под ногами. Но когда рассветало, они понимали, что лагерь находится на берегу озера и окружен лесом. Гиммлеру нравилось располагать лагеря в скрытых от глаз местах с красивой природой. Вид на лагерь сокрыт и сегодня; происходившие здесь чудовищные преступления и мужество его жертв до сих пор по большей части неизвестны.

Равенсбрюк был создан в мае 1939 года, всего лишь за четыре месяца до начала войны, и был освобожден солдатами Советской Армии шесть лет спустя - этот лагерь был одним из последних, до которого добрались Союзники. В первый год существования в нем содержалось менее 2000 заключенных, почти все из них были немцами. Многие были арестованы, потому что выступали против Гитлера - например, коммунисты, или свидетели Иеговы, называвшие Гитлера Антихристом. Другие были заключены, потому что нацисты считали их низшими существами, чье нахождение в обществе было нежелательным: проститутки, преступники, нищие, цыгане. Позже в лагере стали содержать тысячи женщин из оккупированных нацистами стран, многие из которых принимали участие в Сопротивлении. Сюда же привозили и детей. Небольшую долю заключенных - около 10 процентов - составляли евреи, но официально лагерь не был предназначен только для них.

Самое большое количество заключенных Равенсбрюка составляло 45 000 женщин; за более чем шесть лет существования лагеря через его ворота прошли около 130 000 женщин, которых били, морили голодом, заставляли работать до смерти, травили, пытали, умерщвляли в газовых камерах. Примерные подсчеты количества жертв варьируются от 30 000 до 90 000; реальное число, скорее всего, находится между этих цифр - уцелело слишком мало документов СС, чтобы говорить наверняка. Массовое уничтожение улик в Равенсбрюке - одна из причин, по которым о лагере известно так мало. В последние дни его существования дела всех заключенных были сожжены в крематории или на костре, вместе с телами. Пепел был сброшен в озеро.

Впервые я узнала о Равенсбрюке, когда писала свою более раннюю книгу о Вере Аткинс, офицере разведки Управления специальных операций во время Второй мировой войны. Сразу после ее окончания Вера приступила к самостоятельным поискам женщин из УСО (британское Управление специальных операций - прим. Newoчём ), которые парашютировались на оккупированную территорию Франции для помощи Сопротивлению, многие из которых числились пропавшими без вести. Вера пошла по их следу и обнаружила, что некоторые из них были захвачены в плен и помещены в концентрационные лагеря.

Я пыталась воссоздать ее поиски и начала с личных записей, которые хранила в коричневых картонных коробках ее сводная сестра Феба Аткинс в их доме в Корнуолле. Слово «Равенсбрюк» было написано на одной из этих коробок. Внутри были рукописные интервью с выжившими и подозреваемыми членами СС - одни из первых полученных о лагере свидетельств. Я пролистала бумаги. «Нас заставили раздеться и обрили налысо», - рассказала Вере одна из женщин. Там был «столб удушливого синего дыма».

Вера Аткинс. Фото: Wikimedia Commons
Одна из выживших рассказывала о лагерном госпитале, где «бактерии, вызывающие сифилис, вводились в спинной мозг». Другая описывала прибытие женщин в лагерь после «марша смерти» из Освенцима, по снегу. Один из агентов УСО, заключенный в лагере Дахау, писал, что слышал о женщинах из Равенсбрюка, которых принуждали работать в борделе Дахау.

Несколько человек упомянули о молодой женщине-охраннике по имени Бинц с «короткими светлыми волосами». Другая надзирательница некогда была няней в Уимблдоне. Среди заключенных, по информации британского следователя, находились «сливки женского общества Европы», включая племянницу Шарля де Голля, бывшую чемпионку Британии по гольфу и множество польских графинь.

Я начала просматривать даты рождения и адреса, на случай если кто-то из выживших - или даже надзирателей - жив до сих пор. Кто-то дал Вере адрес госпожи Шатне, «знавшей о стерилизации детей в Блоке 11». Доктор Луиза ле Пор составила детальный отчет, в котором было указано, что лагерь построен на территории, принадлежащей Гиммлеру, и его личная резиденция находилась неподалеку. Ле Пор жила по адресу Мериньяк, Департамент Жиронда, однако, судя по дате рождения, к тому времени уже была мертва. Женщина с острова Гернси, Джулия Барри, жила в местечке Неттлбед, в Оксфордшире. Русская выжившая, предположительно, работала «в пункте матери и ребёнка, на Ленинградском вокзале».

На задней стенке коробки я обнаружила рукописный список заключенных, вывезенный полячкой, делавшей в лагере заметки, а также рисовавшей наброски и карты. «Поляки были лучше осведомлены», - говорится в заметке. Женщина, составившая список, скорее всего, уже давно была мертва, однако некоторые из адресов находились в Лондоне и те, кто тогда спаслись, были ещё живы.

Я взяла эти наброски с собой во время моей первой поездки в Равенсбрюк, в надежде, что они помогут сориентироваться, когда я туда попаду. Однако из-за снежных завалов на дороге я сомневалась, попаду ли туда вообще.

Многие пытались добраться до Равенсбрюка, но не смогли. Представители Красного Креста пытались попасть к лагерю в хаосе последних дней войны, однако вынуждены были повернуть назад, настолько огромен был поток беженцев, двигавшихся им навстречу. Через несколько месяцев после окончания войны, когда Вера Аткинс выбрала эту дорогу, чтобы начать свое расследование, ее остановили на русском КПП; лагерь находился в русской зоне оккупации и доступ гражданам стран-союзников был закрыт. К этому времени экспедиция Веры стала частью большого британского расследования в лагере, результатом которого стали первые судебные процессы по военным преступлениям Равенсбрюка, начавшиеся в Гамбурге в 1946 году.

В 1950-х, когда началась Холодная война, Равенсбрюк скрылся за Железным занавесом, разделившим выживших с востока и с запада и расколовшим историю лагеря надвое.

На советских территориях это место стало мемориалом лагерным героиням-коммунисткам, и все улицы и школы в Восточной Германии были названы их именами.

Между тем, на Западе Равенсбрюк буквально исчез из виду. Бывшие заключенные, историки и журналисты не могли попасть даже близко к этому месту. В их странах бывшие заключенные боролись за то, чтобы их истории опубликовали, но оказалось слишком сложно добыть доказательства. Расшифровки гамбургского трибунала были скрыты под грифом «секретно» тридцать лет.

«Где он находился?» был одним из самых частых вопросов, которые мне задавали, когда я начала книгу о Равенсбрюке. Наряду с «Зачем нужен был отдельный женский лагерь? Были ли эти женщины еврейками? Был ли это лагерь смерти или рабочий лагерь? Жив ли кто-нибудь из них сейчас?»

Фото: Wikimedia Commons

В странах, потерявших больше всего людей в этом лагере, группы выживших старались сохранить память о произошедшем. Приблизительно 8000 французов, 1000 голландцев, 18000 русских и 40000 поляков были лишены свободы. Сейчас, в каждой из стран - по разным причинам - эта история забывается.

Невежество как англичан - у которых в лагере было всего лишь около двадцати женщин, - так и американцев, действительно пугает. В Британии могут знать о Дахау, первом концентрационном лагере, и, возможно, о лагере Берген-Бельзен, так как британские отряды освободили его и запечатлели увиденный ужас на кадрах, навсегда травмировавших британское сознание. Другое дело с Освенцимом, который стал синонимом уничтожения евреев в газовых камерах и оставил настоящий отголосок.

После прочтения материалов, собранных Верой, я решила взглянуть, что вообще было написано о лагере. Популярным историкам (почти все из которых - мужчины) практически нечего было сказать. Казалось, что даже книги, написанные после окончания холодной войны, описывали совершенно мужской мир. Затем мой друг, работающий в Берлине, поделился со мной солидной коллекцией эссе, написанных преимущественно немецкими женщинами-учеными. В 1990-х феминистские историки начали ответные действия. Эта книга призвана освободить женщин от анонимности, которую подразумевает слово «заключенный». Многие дальнейшие исследования, зачастую немецкие, строились по одному принципу: история Равенсбрюка рассматривалась слишком однобоко, что, казалось, заглушало всю боль страшных событий. Однажды мне довелось наткнуться на упоминания некой «Книги памяти» - она показалась мне чем-то куда более интересным, поэтому я попыталась связаться с автором.

Не раз мне попадались на глаза воспоминания и других заключенных, опубликованные в 1960–70-е годы. Их книги пылились в глубине публичных библиотек, хотя обложки у многих были крайне вызывающими. На обложке мемуаров учителя французской литературы, Мишелины Морель, красовалась роскошная, в стиле девушки Бонда, женщина, брошенная за колючую проволоку. Книга об одной из первых надзирательниц Равенсбрюка, Ирме Грезе, носила название The Beautiful Beast («Красивый зверь»). Язык этих мемуаров казался устаревшим, надуманным. Одни описывали надзирательниц как «лесбиянок со зверским взглядом», другие обращали внимание на «дикость» пленных немок, что «давало повод поразмышлять над основными добродетелями расы». Такие тексты сбивали с толку, складывалось ощущение, что ни один автор не знал, как хорошо сложить историю. В предисловии к одному из сборников воспоминаний известный французский писатель Франсуа Мориак писал, что Равенсбрюк стал «позором, который мир решил забыть». Возможно, мне лучше написать о другом, поэтому я отправилась на встречу с Ивонной Базеден, единственной выжившей, о которой у меня были сведения, чтобы узнать ее мнение.

Ивонна была одной из женщин подразделения УСО, которым руководила Вера Аткинс. Она была поймана, когда помогала Сопротивлению во Франции, и отправлена в Равенсбрюк. Ивонна всегда охотно рассказывала о своей работе в Сопротивлении, но стоило мне затронуть тему Равенсбрюка, как она тут же «ничего не знала» и отворачивалась от меня.

В этот раз я сказала, что собираюсь написать книгу о лагере, и надеюсь услышать ее рассказ. Она с ужасом подняла на меня взгляд.

«О, нет, вы не можете так поступить».

Я спросила, почему нет. «Это слишком ужасно. Неужели вы не можете написать о чем-нибудь другом? Как вы собираетесь рассказать своим детям, чем занимаетесь?»

А разве она не считала, что эту историю следует рассказать? «О, да. Никто вообще ничего не знает о Равенсбрюке. Никто так и не захотел узнать с момента нашего возвращения». Она посмотрела в окно.

Когда я уже собиралась уходить, она дала мне маленькую книгу - еще одни мемуары, с особенно ужасающей обложкой из сплетенных черных и белых фигур. Ивонна ее не читала, как она сказала, настойчиво протягивая мне книгу. Это выглядело так, словно ей хотелось от нее избавиться.

Дома я обнаружила под пугающей обложкой другую, голубого цвета. Книгу я прочла в один присест. Автором была молодой французский адвокат по имени Дениза Дюфурнье. Она смогла написать простую и трогательную историю борьбы за жизнь. «Мерзость» книги заключалась не только в том, что история Равенсбрюка была забыта, но и в том что все случилось на самом деле.

Через несколько дней в моем автоответчике раздалась французская речь. Говорила доктор Луиза ле Пор (в настоящее время Лиард), врач из города Мериньяк, которую я до этого считала мертвой. Однако сейчас она пригласила меня в Бордо, где она тогда жила. Я могла оставаться столько, сколько захочу, так как мы должны были многое обсудить. «Но вам стоило бы поторопиться. Мне 93 года».

Вскоре я связалась с Бербель Шиндлер-Зефков, автором «Книги памяти». Бербель, дочь немецкого заключенного-коммуниста, составляла «базу данных» заключенных; она долго путешествовала в поисках списков пленников в забытых архивах. Она дала мне адрес Валентины Макаровой, белорусской партизанки, пережившей Освенцим. Валентина ответила мне, предлагая навестить ее в Минске.

К моменту, когда я добралась до пригорода Берлина, снег стал сходить на нет. Я проехала мимо знака Заксенхаузена, где находился концентрационный лагерь для мужчин. Это значило, что я двигалась в правильном направлении. Заксенхаузен и Равенсбрюк были тесно связаны между собой. В мужском лагере даже пекли хлеб для женщин-заключенных, и каждый день его отправляли в Равенсбрюк по этой дороге. Первое время каждая женщина получала по половине буханки каждый вечер. К концу войны им давали едва ли больше тонкого кусочка, а «бесполезным ртам», как нацисты называли тех, от кого хотели избавиться, и вовсе ничего не доставалось.

Офицеры СС, надзиратели и заключенные регулярно переезжали из одного лагеря в другой, так как администрация Гиммлера старалась максимально использовать ресурсы. В начале войны женское отделение было открыто в Освенциме, а затем и в других мужских лагерях, а в Равенсбрюке обучались женщины-надзиратели, которые после направлялись в остальные лагеря. К концу войны из Освенцима в Равенсбрюк были направлены несколько офицеров СС высокого ранга. Заключенными также обменивались. Таким образом, несмотря на то, что Равенсбрюк был полностью женским лагерем, он заимствовал многие черты мужских лагерей.

Империя СС, созданная Гиммлером, была огромной: к середине войны насчитывалось не менее 15 000 нацистских лагерей, включавших в себя временные рабочие лагеря, а также тысячи вспомогательных, связанных с основными концентрационными лагерями, рассеянными по всей Германии и Польше. Самыми крупными и ужасающими были лагеря, построенные в 1942 году в рамках Окончательного решения еврейского вопроса. Согласно подсчетам, к концу войны было уничтожено 6 миллионов евреев. На сегодняшний день факты о геноциде евреев настолько хорошо известны и настолько ошеломляют, что многие считают, что гитлеровская программа уничтожения заключалась только в Холокосте.

Люди, интересовавшиеся Равенсбрюком, обычно очень удивляются, узнав, что большинство заключенных там женщин не были еврейками.

На сегодняшний день историки различают отдельные виды лагерей, но эти названия могут запутать. Равенсбрюк зачастую определяют как лагерь «рабского труда». Этот термин призван смягчить весь ужас происходившего, а также мог стать одной из причин, по которой лагерь был забыт. Определенно, Равенсбрюк стал важным элементом системы рабского труда - у компании Siemens, гиганта в мире электроники, там были заводы - но труд был всего лишь этапом на пути к смерти. Заключенные называли Равенсбрюк лагерем смерти. Выжившая француженка, этнолог Жермена Тильон, сказала, что людей там «медленно уничтожали».

Фото: PPCC Antifa

Отдаляясь от Берлина, я наблюдала белые поля, которые сменялись густыми деревьями. Время от времени я проезжала мимо заброшенных колхозов, оставшихся со времен коммунистов.

В глубине леса снег валил все сильнее, и мне стало трудно искать дорогу. Женщин из Равенсбрюка часто посылали в лес во время снегопада рубить деревья. Снег прилипал к их деревянным башмакам, так что они шли на своего рода снежных платформах, у них подворачивались ноги. Если они падали, на них бросались немецкие овчарки, которых вели рядом на поводках надзиратели.

Названия деревушек в лесу напоминали те, о которых я читала в показаниях. Из деревни Альтглобзо была родом Доротея Бинц, надзирательница с короткими волосами. Затем показался шпиль Фюрстенбергской церкви. Из центра города лагерь не было видно, но я знала, что он на другом берегу озера. Заключенные рассказывали, как, выходя из ворот лагеря, видели шпиль. Я проехала мимо Фюрстенбергской станции, где завершилось так много ужасных путешествий. Однажды февральской ночью сюда прибыли женщины Красной армии, которых привезли из Крыма в вагонах для перевозки скота.

Доротея Бинц на первом Равенсбрюкском суде в 1947 году. Фото: Wikimedia Commons

По другой стороне Фюрстенберга к лагерю вела вымощенная булыжником дорога, которую построили заключенные. По левую сторону стояли дома с двускатными крышами; благодаря Вериной карте я знала, что в этих домах жили надзиратели. В одном из домов располагался хостел, в котором я собиралась переночевать. Интерьер прежних владельцев давно заменили на безупречную современную обстановку, но духи надзирателей все еще живут в своих старых комнатах.

По правую сторону открывался вид на широкую и белоснежную гладь озера. Впереди была штаб-квартира коменданта и высокая стена. Через несколько минут я уже стояла у входа в лагерь. Впереди находилось еще одно широкое белое поле, засаженное липовыми деревьями, которые, как я потом узнала, были посажены в первые дни существования лагеря. Все бараки, которые располагались под деревьями, исчезли. Во время холодной войны русские использовали лагерь как танковую базу и снесли большую часть построек. Русские солдаты играли в футбол на месте, которое когда-то называлось Аппельплац и где заключенные стояли на перекличке. Я слышала о русской базе, но не ожидала обнаружить такую степень разрушения.

Лагерь Siemens, находившийся в нескольких сотнях метров от южной стены, зарос, и туда было очень трудно попасть. То же случилось и с пристройкой, «лагерем для молодых», где было совершено множество убийств. Я должна была нарисовать их в воображении, но мне не нужно было представлять холод. Заключенные часами стояли здесь, на площади, в тонкой хлопковой одежде. Я решила укрыться в «бункере», каменном тюремном здании, камеры которого были переделаны во время холодной войны в мемориалы погибшим коммунистам. Списки имен были выдолблены на сияющем черном граните.

В одной из комнат рабочие убирали мемориалы и заново отделывали помещение. Теперь, когда власть снова вернулась к западу, историки и архивисты работали над новым изложением произошедших здесь событий и над новой мемориальной выставкой.

Вне лагерных стен я нашла другие, более личные мемориалы. Рядом с крематорием находился длинный переход с высокими стенами, известный как «аллея стрельбы». Здесь лежал маленький букет роз: если бы они не замерзли, они бы завяли. Рядом была табличка с именем.

На печах в крематории лежали три букета цветов, розами был посыпан берег озера. С тех пор, как снова появился доступ к лагерю, стали приходить бывшие заключенные, чтобы помянуть погибших друзей. Мне необходимо было найти других выживших, пока у меня оставалось время.

Теперь я поняла, какой должна стать моя книга: биография Равенсбрюка от начала и до самого конца. Я должна изо всех сил постараться соединить осколки этой истории воедино. Книга должна пролить свет на преступления нацистов против женщин и показать, как понимание происходившего в женских женских лагерях может расширить наши знания об истории нацизма.

Столько улик было уничтожено, столько фактов забыто и исковеркано. Но все же многое сохранилось, и сейчас можно найти новые показания. Британские судебные протоколы давно вернулись в общественный доступ, и в них было найдено много деталей тех событий. Документы, которые скрывали за железным занавесом, тоже стали доступны: с момента окончания холодной войны русские частично открыли свои архивы, а в нескольких европейских столицах были найдены свидетельства, которые никогда до этого не были исследованы. Выжившие с восточной и западной стороны начали делиться друг с другом воспоминаниями. Их дети задавали вопросы, находили спрятанные письма и дневники.

Самую важную роль в создании этой книги сыграли голоса самих заключенных. Они будут направлять меня, раскрывать передо мной то, что действительно происходило. Несколько месяцев спустя, весной, я вернулась на ежегодную церемонию, чтобы отметить освобождение лагеря, и встретила Валентину Макарову, выжившую после марша смерти в Освенциме. Она писала мне из Минска. Ее волосы были белыми с голубым отливом, лицо - острое, как кремень. Когда я спросила, как ей удалось выжить, она ответила: «Я верила в победу». Она произнесла это так, как будто я должна была это знать.

Когда я подошла к помещению, в котором производились расстрелы, из-за туч на несколько минут неожиданно проглянуло солнце. Лесные голуби распевали в кронах лип, словно пытаясь заглушить шум от проносящихся мимо автомобилей. Возле здания был припаркован автобус, в котором приехали французские школьники; они столпились у машины, чтобы выкурить по сигарете.

Мой взгляд был устремлен на другой берег заледеневшего озера, где виднелся шпиль Фюрстенбергской церкви. Там, вдалеке, рабочие возились с лодками; летом посетители часто берут напрокат лодки, не догадываясь, что на дне озера лежит прах узников лагеря. Налетевший ветер гнал по кромке льда одинокую красную розу.

«1957 год. Раздается звонок в дверь, - вспоминает Маргарет Бубер-Нойман, выжившая узница Равенсбрюка. - Я открываю и вижу перед собой пожилую женщину: она тяжело дышит, а во рту недостает нескольких зубов. Гостья бормочет: „Неужели не узнаешь меня? Это я, Иоганна Лангефельд. Я была главной надсмотрщицей в Равенсбрюке“. В последний раз я видела ее четырнадцать лет назад, в ее кабинете в лагере. Я исполняла обязанности ее секретарши… Она часто молилась, прося Бога даровать ей силу покончить со злом, которое творилось в лагере, но каждый раз, когда на пороге ее кабинета появлялась еврейка, ее лицо искажала ненависть…

И вот мы сидим за одним столом. Она говорит, что хотела бы родиться мужчиной. Говорит о Гиммлере, которого время от времени по-прежнему называет „рейхсфюрером“. Она говорит, не умолкая, несколько часов, путается в событиях разных лет и пытается как-то оправдать свои действия»

Заключенные в Равенсбрюке.
Фото: Wikimedia Commons

В начале мая 1939 года из-за деревьев, окружающих затерянную в Мекленбургском лесу крошечную деревушку Равенсбрюк, показалась небольшая вереница грузовиков. Автомобили проехали берегом озера, но их оси увязли в болотистой прибрежной почве. Часть новоприбывших выскочили откапывать машины; другие начали разгружать привезенные ящики.

Среди них была и женщина в униформе - сером пиджаке и юбке. Ее ноги тут же увязли в песке, но она поспешно высвободилась, поднялась на вершину склона и осмотрела окрестности. Позади блестящей на солнце глади озера виднелись ряды поваленных деревьев. В воздухе повис запах опилок. Палило солнце, но нигде поблизости не было тени. Справа от нее, на дальнем берегу озера, располагался маленький городок Фюрстенберг. Побережье было усыпано лодочными домиками. Вдали виднелся церковный шпиль.

На противоположном берегу озера, слева от нее, вздымалась длинная серая стена высотой около 5 метров. Лесная тропа вела к возвышающимся над окрестностями железным воротам комплекса, на которых висели знаки «Посторонним вход воспрещен». Женщина - среднего роста, коренастая, с кудрявыми каштановыми волосами - целенаправленно двинулась к воротам.

Иоганна Лангефельд прибыла с первой партией надсмотрщиков и узников, чтобы проследить за разгрузкой оборудования и осмотреть новый концентрационный лагерь для женщин; планировалось, что он начнет функционировать через несколько дней, а Лангефельд станет оберауфзеерин - старшей надсмотрщицей. За свою жизнь она повидала немало женских исправительных заведений, но ни одно из них не шло ни в какое сравнение с Равенсбрюком.

За год до нового назначения Лангефельд занимала должность старшей надсмотрщицы в Лихтенбурге, средневековой крепости возле Торгау, города на берегу Эльбы. Лихтенбург был временно превращен в женский лагерь на период строительства Равенсбрюка; осыпавшиеся холлы и сырые подземелья были тесными и способствовали возникновению заболеваний; условия содержания были невыносимыми для женщин. Равенсбрюк был построен специально для предназначенной ему цели. Территория лагеря составляла около шести акров - достаточно, чтобы с лихвой вместить около 1000 женщин из первой партии заключенных.

Лангефельд прошла через железные ворота и прогулялась по Аппельплац - главной площади лагеря размером с футбольное поле, способной при необходимости вместить всех узников лагеря. По краям площади, над головой Лангефельд, висели громкоговорители, хотя пока что единственным звуком на территории лагеря был доносившийся издалека стук забиваемых гвоздей. Стены отсекали лагерь от внешнего мира, оставляя видимым лишь небо над его территорией.

В отличие от мужских концлагерей, в Равенсбрюке вдоль стен не было сторожевых вышек и пулеметных установок. Однако по периметру внешней стороны стены змеилась электрическая изгородь, сопровождавшаяся табличками с черепом и скрещенными костями, предупреждающими, что изгородь находится под высоким напряжением. Только к югу, справа от Ленгефельд, поверхность поднималась достаточно, чтобы можно было различить верхушки деревьев на холме.

Основной постройкой на территории лагеря были огромные серые бараки. Деревянные дома, возведенные в шахматном порядке, представляли собой одноэтажные здания с крохотными окнами, облепившие центральную площадь лагеря. Два ряда точно таких же бараков - единственным различием был лишь несколько больший размер - располагались по обе стороны от Лагерштрассе, главной улицы Равенсбрюка.

Лангефельд последовательно осматривала блоки. Первым была столовая СС с новенькими столами и стульями. Слева от Аппельплац также находился Ревир - этот термин немцы использовали для обозначения лазаретов и медотсеков. Перейдя площадь, она зашла в санитарный блок, укомплектованный десятками душевых. В углу помещения громоздились коробки с полосатыми хлопковыми робами, а за столом горстка женщин раскладывала стопки цветных фетровых треугольников.

Под одной крышей с баней располагалась лагерная кухня, сияющая от больших кастрюль и чайников. В следующем здании находился склад тюремной одежды, Effektenkammer , где хранились кучи больших коричневых бумажных пакетов, а дальше - прачечная, Wäscherei , с шестью центрифужными стиральными машинами - Лангефельд хотела бы, чтобы их было побольше.

Неподалеку строилась птицеферма. Генрих Гиммлер, глава СС, управлявший концлагерями и еще много чем в нацистской Германии, хотел, чтобы его создания были настолько самодостаточными, насколько возможно. В Равенсбрюке планировалось построить клетки для кроликов, курятник и огород, а также разбить фруктовый и цветочный сады, куда уже начинали пересаживать кусты крыжовника, привезенные из садов концлагеря Лихтенбург. Содержимое лихтенбургских выгребных ям тоже привозили в Равенсбрюк и использовали в качестве удобрения. Помимо всего прочего, Гиммлер требовал, чтобы лагеря объединяли ресурсы. В Равенсбрюке, например, не было хлебных печей, поэтому хлеб ежедневно привозили из Заксенхаузена, мужского лагеря в 80 км к югу.

Старшая надзирательница ходила по Лагерштрассе (главная улица лагеря, идущая между бараками - прим. Newочём ), которая начиналась на дальней стороне Аппельплац и вела вглубь лагеря. Бараки располагались вдоль Лагерштрассе в точном порядке, так, что окна одного корпуса выходили на заднюю стену другого. В этих постройках, по 8 с каждой стороны «улицы», жили заключенные. У первого барака были высажены красные цветы шалфея; между остальными росли саженцы липы.

Как и во всех концлагерях, сеточная планировка использовалась в Равенсбрюке прежде всего для того, чтобы заключенных всегда было видно, а значит, надзирателей требовалось меньше. Туда была направлена бригада из тридцати надзирательниц и отряд из двенадцати мужчин-эсэсовцев - все вместе под командованием штурмбаннфюрера Макса Кёгеля.

Иоганна Лангефельд верила, что она может управлять женским концлагерем лучше, чем любой мужчина, и определенно лучше, чем Макс Кёгель, чьи методы она презирала. Гиммлер, однако, ясно дал понять, что управление Равенсбрюком должно полагаться на принципы управления мужскими лагерями, а значит, Лангефельд и ее подчиненные должны были отчитываться коменданту СС.

Формально ни она, ни остальные надзирательницы не имели к лагерю никакого отношения. Они не просто подчинялись мужчинам - у женщин не было никакого звания или ранга - они являлись лишь «вспомогательными силами» СС. Большинство оставались без оружия, хотя те, что охраняли трудовые наряды, носили при себе пистолет; у многих были служебные собаки. Гиммлер считал, что женщины боятся собак больше, чем мужчины.

Тем не менее, власть Кёгеля здесь не была абсолютной. На тот момент он был лишь исполняющим обязанности коменданта и некоторыми полномочиями не обладал. Например, в лагере не разрешалось иметь специальную тюрьму, или «бункер», для нарушителей порядка, что было заведено в мужских лагерях. Он также не мог назначать «официальные» избиения. Разозленный ограничениями, штурмбаннфюрер направил начальникам в СС запрос об увеличении полномочий по наказанию заключенных, но просьба не была удовлетворена.

Однако Лангефельд, высоко ценившую муштру и дисциплину, а не избиения, подобные условия устраивали, главным образом когда она смогла добиться значительных уступок в повседневном управлении лагерем. В своде правил лагеря, Lagerordnung , было отмечено, что старшая надзирательница вправе консультировать шутцхафтлагерфюрера (первого заместителя коменданта) по «женским вопросам», хотя содержание их определено не было.

Лангефельд оглядывалась, заходя в один из бараков. Как и многое, организация отдыха заключенных в лагере была для нее в новинку - более 150 женщин просто спали в каждом помещении, отдельных камер, как она привыкла, не предусматривалось. Все корпуса были разделены на две большие спальные комнаты, A и B, по обе стороны от них - зоны для мытья, с рядом из двенадцати тазов для купания и двенадцати уборных, а также общая дневная комната, где ели заключенные.

Спальные зоны были заставлены трехэтажными койками, сколоченными из деревянных досок. У каждого заключенного был набитый опилками матрас, подушка, простыня и одеяло в сине-белую клетку, сложенное у кровати.

Ценность муштры и дисциплины Лангефельд прививали с ранних лет. Она родилась в семье кузнеца под именем Иоганна Мэй, в городке Купфердре, Рурской области, в марте 1900 года. Ее со старшей сестрой воспитывали в строгой лютеранской традиции - родители вбивали в них важность бережливости, послушания и ежедневной молитвы. Как и всякая порядочная протестантка, Иоганна с детства знала, что ее жизнь будет определена ролью верной жены и матери: «Kinder, Küche, Kirche», то есть «дети, кухня, церковь», что было в доме ее родителей знакомым правилом. Но с малых лет Иоганна мечтала о большем.

Ее родители нередко говорили о прошлом Германии. После воскресного посещения церкви они вспоминали унизительную оккупацию их любимого Рура войсками Наполеона, и вся семья становилась на колени, моля Бога, чтобы он вернул Германии былое величие. Кумиром девочки была ее тезка, Иоганна Прохазска, героиня освободительных войн начала 19 века, притворявшаяся мужчиной, чтобы сражаться с французами.

Все это Иоганна Лангефельд рассказала Маргарет Бубер-Нойман, бывшей заключенной, в чью дверь она постучалась спустя много лет, в попытках «объяснить свое поведение». Маргарет, заключенная в Равесбрюке в течение четырех лет, была шокирована появлением бывшей надзирательницы на пороге ее дома в 1957 году; рассказ Лангефельд о ее «одиссее» Нойман крайне заинтересовал, и она его записала.

В год начала Первой мировой войны, Иоганна, которой тогда было 14 лет, вместе с остальными радовалась, когда юноши Купфердре уходили на фронт, чтобы вернуть величие Германии, пока не осознала, что ее роль и роль всех немок в этом деле была невелика. Через два года стало ясно, что конец войны наступит нескоро, и немецкие женщины внезапно получили приказ идти работать в шахтах, конторах и на фабриках; там, глубоко в тылу, женщины получили возможность взяться за мужскую работу, но лишь для того, чтобы вновь остаться не у дел после возвращения мужчин с фронта.

Два миллиона немцев погибли в окопах, но шесть миллионов выжило, и теперь Иоганна наблюдала за солдатами Купфердре, многие из которых были изуродованы, все до единого - унижены. По условиям капитуляции Германия была обязана выплачивать репарации, подрывавшие экономику и разгонявшие гиперинфляцию; в 1924 году любимый Иоганной Рур снова был оккупирован французами, «укравшими» немецкий уголь в наказание за невыплаченные репарации. Ее родители потеряли свои сбережения, она искала работу без гроша в кармане. В 1924 году Иоганна вышла замуж за шахтера по имени Вильгельм Лангефельд, который через два года умер от болезни легких.

Здесь «одиссея» Иоганны прерывалась; она «растворилась в годах», писала Маргарет. Середина двадцатых стала темным периодом, выпавшим из ее памяти - она разве что сообщила о связи с другим мужчиной, в результате чего она забеременела и оказалась зависимой от протестантских благотворительных групп.

Пока Лангефельд и миллионы ей подобных выживали с трудом, другие немки в двадцатых обрели свободу. Руководимая социалистами Веймарская республика приняла финансовую помощь от Америки, смогла стабилизировать страну и следовать новому либеральному курсу. Немецкие женщины получили право голоса и впервые в истории вступили в политические партии, особенно левого толка. Подражая Розе Люксембург, лидеру коммунистического движения «Спартак», девушки из среднего класса (в их числе Маргарет Бубер-Нойман) стригли волосы, смотрели пьесы Бертольда Брехта, бродили по лесам и болтали о революции с товарищами из молодежной коммунистической группы «Вандерфогель». Тем временем женщины из рабочего класса по всей стране собирали деньги для «Красной помощи», вступали в профсоюзы и бастовали у фабричных ворот.

В 1922 году в Мюнхене, когда Адольф Гитлер винил в невзгодах Германии «разжиревшего жида», рано повзрослевшая еврейская девочка по имени Ольга Бенарио сбежала из дома, чтобы вступить в коммунистическую ячейку, отказавшись от своих благополучных родителей из среднего класса. Ей было четырнадцать лет. Через несколько месяцев темноглазая школьница уже водила товарищей по тропам Баварских Альп, купалась в горных ручьях, а потом читала с ними Маркса у костра и планировала германскую коммунистическую революцию. В 1928 году она прославилась, напав на здание берлинского суда и освободив немецкого коммуниста, которому грозила гильотина. В 1929 году Ольга уехала из Германии в Москву, тренироваться со сталинской элитой, прежде чем уехать устраивать революцию в Бразилии.

Ольга Бенарио. Фото: Wikimedia Commons
Тем временем в обедневшей долине Рура Иоганна Лангефельд к этому моменту уже была матерью-одиночкой без надежд на будущее. Обвал на Уолл-Стрит 1929 года вызвал мировую депрессию, ввергнувшую Германию в новый и еще более глубокий экономический кризис, лишивший работы миллионы людей и спровоцировавший широкое недовольство. Больше всего Лангефельд боялась, что у нее отберут ее сына Герберта, если она окажется в нищете. Но вместо того, чтобы присоединиться к нищим, она решила им помогать, обратившись к Богу. Именно религиозные убеждения побудили ее работать с беднейшими из бедных, как она рассказала Маргарет за кухонным столом во Франкфурте спустя все эти годы. Она нашла работу в службе социальной помощи, где обучала домоводству безработных женщин и «перевоспитывала проституток».

В 1933 году Иоганна Лангефельд обрела нового спасителя в лице Адольфа Гитлера. Программа Гитлера для женщин не могла быть проще: немки должны были сидеть дома, рожать как можно больше арийских детей и подчиняться своим мужьям. Женщины не подходили для общественной жизни; большая часть рабочих мест оказалась бы недоступна для женщин, а их возможность поступать в университеты ограничена.

Такие настроения легко было найти в любой европейской стране 30-х годов, но формулировки нацистов в отношении женщин были уникальны в своей оскорбительности. Окружение Гитлера не только с открытым презрением говорило о «тупом», «низшем» женском поле - они раз за разом требовали «сегрегации» между мужчинами и женщинами, как будто мужчины вообще не видели в женщинах смысла, кроме как приятного украшения и, разумеется, источника потомства. Евреи были не единственными козлами отпущения Гитлера за беды Германии: женщины, эмансипированные в годы Веймарской республики, обвинялись в воровстве рабочих мест у мужчин и развращении национальной морали.

И все же Гитлер смог очаровать миллионы немок, желавших, чтобы «мужчина с железной хваткой» вернул гордость и веру в Рейх. Толпы таких его сторонниц, многие из которых были глубоко религиозны и раззадорены антисемитской пропагандой Йозефа Геббельса, присутствовали на Нюрнбергском митинге в честь победы нацистов в 1933 году, где с толпой смешался американский репортер Уильям Ширер. «Гитлер въехал сегодня в этот средневековый город на закате мимо стройных фаланг ликующих нацистов… Десятки тысяч флагов со свастикой заслоняют готические пейзажи этого места…» Позже тем же вечером, снаружи отеля, где остановился Гитлер: «Я был слегка шокирован от вида лиц, особенно лиц женщин… Они смотрели на него, как на Мессию…»

Не стоит даже сомневаться, что Лангефельд отдала свой голос за Гитлера. Она жаждала отомстить за унижение своей страны. И ей была приятна идея «уважения к семье», о которой говорил Гитлер. У нее были и личные причины быть благодарной режиму: впервые у неё появилась стабильная работа. Для женщин - и уж тем более для матерей-одиночек - большинство путей карьерного роста были закрыты, кроме того, что выбрала Ленгефельд. Из службы социального обеспечения её перевели на тюремную службу. В 1935 году ее снова повысили: она стала главой исправительной колонии для проституток в Браувайлере, неподалеку от Кёльна.

В Браувайлере уже стало казаться, что она не так уж полностью разделяет методы нацистов по помощи «беднейшим из бедных». В июле 1933 года приняли закон о предотвращении рождения потомства с наследственными заболеваниями. Стерилизация стала способом борьбы со слабаками, бездельниками, преступниками и сумасшедшими. Фюрер был уверен, что все эти дегенераты - пиявки государственной казны, их следует лишить потомства, чтобы усилить Volksgemeinschaft - сообщество чистокровных немцев. В 1936 году глава Браувайлера Альберт Бозе заявил, что 95% его узниц «неспособны к улучшению и должны быть стерилизованы из моральных соображений и желания создать здоровый Фольк».

В 1937 году Бозе уволил Лангефельд. В записях Браувайлера указано, что уволена она за воровство, но на самом деле из-за её борьбы с такими методами. В записях также сказано, что Лангефельд всё еще не вступила в партию, хотя это было обязательным для всех работников.

Идея об «уважении» к семье не провела Лину Хаг, жену члена коммунистического парламента в Вютенберге. 30 января 1933 года, когда она услышала, что Гитлера избрали канцлером, ей стало понятно, что новая служба безопасности, гестапо, придёт за её мужем: «На собраниях мы предупреждали всех об опасности Гитлера. Думали, что люди пойдут против него. Мы ошиблись».

Так и случилось. 31 января в 5 утра, пока Лина с мужем еще спали, к ним заявились громилы гестапо. Начался пересчет «красных». «Каски, револьверы, дубинки. Они с явным удовольствием ходили по чистому белью. Мы вовсе не были незнакомцами: мы знали их, а они - нас. Они были взрослыми мужчинами, согражданами - соседями, отцами. Обычные люди. Но они наставили на нас заряженные пистолеты, а в глазах их была лишь ненависть».

Муж Лины стал одеваться. Лина удивилась, как он умудрился так быстро накинуть пальто. Он что, уйдет, не проронив и слова?

Ты чего? - спросила она.
- А что поделать, - произнес он и пожал плечами.
- Он же член парламента! - кричала она вооруженным дубинками полицейским. Они засмеялись.
- Слыхал? Коммуняка, вот кто ты. Но мы эту заразу с тебя счистим.
Пока отца семейства вели под конвоем, Лина пыталась оттащить их кричащую десятилетнюю дочь Кэти от окна.
- Не думаю, что люди станут мириться с этим, - произнесла Лина.

Четыре недели спустя, 27 февраля 1933 года, пока Гитлер пытался захватить власть в партии, кто-то поджег немецкий парламент, Рейхстаг. Обвинили коммунистов, хотя многие предполагали, что за поджогом стоят нацисты, которые искали повод для запугивания политических противников. Гитлер сразу же выпустил приказ о «превентивном задержании», теперь любой мог попасть под арест за «измену». Всего в десяти милях от Мюнхена готовился к открытию новый лагерь для таких «предателей».

Первый концентрационный лагерь, Дахау, открылся 22 марта 1933 года. В последующие недели и месяцы полиция Гитлера разыскивала каждого коммуниста, пусть даже потенциального, и привозила их туда, где их дух должны были сломить. Социал-демократов ждала та же судьба, как и членов профсоюзов, и всех прочих «врагов государства».

В Дахау были евреи, особенно среди коммунистов, но их было немного - в первые годы правления нацистов евреев не арестовывали в огромных количествах. Сидевшие на тот момент в лагерях были арестованы за сопротивление Гитлеру, а не за расовую принадлежность. Сперва основной целью концентрационных лагерей было подавить сопротивление внутри страны, а после этого можно было приниматься за остальные цели. За подавление отвечал наиболее подходящий для этого дела человек - Генрих Гиммлер, глава СС, вскоре ставший также главой полиции, включая гестапо.

Генрих Луйтпольд Гиммлер не походил на обычного главу полиции. Он был невысоким, худощавым мужчиной со слабым подбородком и очками в золотой оправе на остром носу. Родился 7 октября 1900 года, был средним ребенком в семье Гебхарда Гиммлера, помощника директора школы близ Мюнхена. Вечера в их мюнхенской уютной квартирке он проводил, помогая Гиммлеру-старшему с его коллекцией марок либо слушая о героических похождениях деда-военного, пока очаровательная мать семейства - набожная католичка - вышивала, сидя в углу.

Юный Генрих отлично учился, но другие ученики его считали зубрилой и частенько задирали. На физкультуре он едва дотягивался до брусьев, поэтому преподаватель заставлял его заниматься мучительными приседаниями под улюлюканье одноклассников. Годами позже Гиммлер в мужском концентрационном лагере изобрел новую пытку: узников сковывали в круг и заставляли прыгать и приседать, пока они не упадут. А после их лупили, чтобы убедиться, что те не встанут.

После окончания школы Гиммлер мечтал вступить в ряды армии и даже побыл кадетом, но плохое здоровье и зрение помешали ему стать офицером. Вместо этого он изучал земледелие и и разводил цыплят. Его поглотила другая романтическая мечта. Он вернулся на родину. В свое свободное время гулял по любимым Альпам, зачастую с матерью, или изучал астрологию с генеалогией, попутно делая заметки в дневнике о каждой детали в своей жизни. «Мысли и тревоги всё никак не покидают мою голову», - жалуется он.

К двадцати годам Гиммлер постоянно ругал себя за несоответствие социальным и сексуальным нормам. «Я вечно лепечу», - писал он, а когда дело касалось секса: «Я не даю себе и слова проронить». К 1920-ым годам он вступил в мюнхенское мужское общество Туле, где обсуждались истоки арийского превосходства и еврейская угроза. Его также приняли в мюнхенское ультраправое крыло парламентариев. «Как же хорошо снова надеть форму», - отмечал он. Национал-социалисты (нацисты) начинали переговариваться о нём: «Генрих всё исправит». Ему не было равных в организационных навыках и внимании к деталям. Он также показал, что может предугадывать пожелания Гитлера. Как выяснил Гиммлер, очень полезно быть «хитрым, как лис».

В 1928 году он женился на Маргарет Боден, медсестре, старше него на семь лет. У них родилась дочь Гудрун. Гиммлер преуспевал и в профессиональной сфере: в 1929 году его назначили главой СС (тогда они занимались лишь охраной Гитлера). К 1933 году, когда Гитлер пришел к власти, Гиммлер превратил СС в элитное подразделение. Одной из его задач стало управление концентрационными лагерями.

Гитлер предложил идею концентрационных лагерей, в которых можно было бы собирать и подавлять оппозиционеров. В качестве примера он ориентировался на концентрационные лагеря британцев времен южноафриканской войны 1899-1902 годов. За стиль нацистских лагерей отвечал Гиммлер; он лично выбрал место для прототипа в Дахау и его коменданта - Теодора Эйке. Впоследствии Эйке стал командиром подразделения «Мертвая голова» - так называли отряды охраны концентрационных лагерей; его члены носили на фуражках значок с черепом и костями, показывая свое родство со смертью. Гиммлер приказал Эйке разработать план по сокрушению всех «врагов государства».

Именно этим Эйке и занялся в Дахау: он создал школу СС, ученики звали его «Папа Эйке», он «закалял» их перед тем, как отправить в другие лагеря. Закалка подразумевала, что ученики должны уметь скрывать свою слабость перед врагами и «показывать только оскал» или, другими словами, уметь ненавидеть. Среди первых рекрутов Эйке был и Макс Кёгель, будущий комендант Равенсбрюка. Он пришел в Дахау в поисках работы - он сидел за кражу и только недавно вышел.

Кёгель родился на юге Баварии, в горном городке Фюссен, который знаменит лютнями и готическими замками. Кёгель был сыном пастуха и осиротел в 12 лет. Подростком он пас скот в Альпах, пока не начал искать работу в Мюнхене и не попал в ультраправое «народное движение». В 1932 году вступил в нацистскую партию. «Папа Эйке» быстро нашел применение тридцативосьмилетнему Кёгелю, ведь тот уже был человеком прочнейшей закалки.

В Дахау Кёгель служил и с другими СС-овцами, например, с Рудольфом Хёссом, еще одним рекрутом, будущийм комендантом Освенцима, успевшим послужить в Равенсбрюке. Впоследствии Хёсс с любовью вспоминал свои дни в Дахау, рассказывая о кадровом составе СС, глубоко полюбившем Эйке и навсегда запомнившем его правила, что «навсегда остались с ними в их плоти и крови».

Успех Эйке был так велик, что вскоре по модели Дахау построили еще несколько лагерей. Но в те годы ни Эйке, ни Гиммлер, ни кто-либо еще даже не думали о концентрационном лагере для женщин. Женщин, что боролись с Гитлером, попросту не рассматривали как серьезную угрозу.

Под репрессии Гитлера попали тысячи женщин. Во времена Веймарской республики многие из них почувствовали себя свободными: члены профсоюзов, врачи, преподаватели, журналисты. Зачастую они были коммунистами или женами коммунистов. Их арестовывали, отвратительно с ними обращались, но не отправляли в лагеря по типу Дахау; даже мысли не возникало открыть женское отделение в мужских лагерях. Вместо этого их отправляли в женские тюрьмы или колонии. Режим там был жесткий, но терпимый.

Многих политических узников отвозили в Моринген, трудовой лагерь под Ганновером. 150 женщин спали в незапертых комнатах, а охранники бегали покупать шерсть для вязания по их поручениям. В тюремных помещениях гремели швейные машинки. Стол «знати» стоял отдельно от остальных, за ним сидели старшие члены Рейхстага и жены фабрикантов.

Тем не менее, как выяснил Гиммлер, женщин можно пытать иначе, чем мужчин. Тот простой факт, что мужчин убили, а детей забрали - обычно в нацистские приюты - уже был достаточно мучительным. Цензура же не позволяла попросить помощи.

Барбара Фюрбрингер попыталась предупредить свою сестру из Америки, когда услышала, что ее муж, депутат Рейхстага коммунистических взглядов, был замучен до смерти в Дахау, а их детей нацисты определили в приемную семью:

Дорогая сестра!
К сожалению, дела идут плохо. Мой дорогой муж Теодор внезапно умер в Дахау четыре месяца назад. Наших троих детей поместили в государственный благотворительный дом в Мюнхене. Я нахожусь в женском лагере в Морингене. На моем счету больше не осталось ни пенни.

Цензура не пропустила ее письмо, и ей пришлось его переписать:

Дорогая сестра!
К сожалению, дела идут не так, как хотелось бы. Мой дорогой муж Теодор умер четыре месяца назад. Наши трое детей живут в Мюнхене, на Бреннер Штрассе, 27. Я живу в Морингене, недалеко от Ганновера, на Брайте Штрассе, 32. Я была бы очень признательна, если бы ты выслала мне немного денег.

Гиммлер рассчитывал, что если сломление мужчин будет достаточно устрашающим, то все остальные будут вынуждены уступить. Метод во многом оправдал себя, как заметила Лина Хаг, арестованная через несколько недель после своего мужа и помещенная в другую тюрьму: «Разве никто не видел, к чему все идет? Разве никто не видел правды за бесстыдной демагогией статей Геббельса? Я видела это даже сквозь толстые стены тюрьмы, в то время как все больше и больше людей на свободе подчинялись их требованиям».

К 1936 году политическая оппозиция была полностью уничтожена, а гуманитарные подразделения немецких церквей стали поддерживать режим. Немецкий Красный Крест примкнул к стороне нацистов; на всех встречах знамя Красного Креста стало соседствовать со свастикой, а блюститель женевских конвенций, Международный комитет Красного Креста, инспектировал лагери Гиммлера – или, по крайней мере, образцовые блоки – и давал зеленый свет. Западные страны восприняли существование концлагерей и тюрем как внутреннее дело Германии, посчитав это не своим делом. В середине 1930-х годов большинство западных лидеров все еще верили, что величайшая угроза миру исходит от коммунизма, а не нацистской Германии.

Несмотря на отсутствие значимой оппозиции как внутри страны, так и за рубежом, на начальном этапе своего правления фюрер внимательно следил за общественным мнением. В речи, произнесенной в тренировочном лагере СС, он отметил: «Я всегда знаю, что я никогда не должен делать ни единого шага, который мог бы повернуть вспять. Всегда нужно ощущать ситуацию и спрашивать себя: „От чего я могу отказаться в настоящий момент, и от чего не могу?“»

Даже борьба против немецких евреев поначалу продвигалась намного медленнее, чем хотели многие члены партии. В первые годы Гитлер издал законы, препятствующие трудоустройству и публичной жизни евреев, подстегивая ненависть и гонения, но он посчитал, что перед тем как делать последующие шаги, должно пройти некоторое время. Гиммлер тоже умел чувствовать ситуацию.

В ноябре 1936 года рейхсфюреру СС, который был не только главой СС, но и начальником полиции, пришлось иметь дело с потрясением на международной арене, зародившимся в сообществе немецких коммунисток. Его причина сошла с парохода в Гамбурге прямиком в руки гестапо. Она была на восьмом месяце беременности. Ее звали Ольга Бенарио. Длинноногая девушка из Мюнхена, сбежавшая из дома и ставшая коммунисткой, теперь была 35-ти летней женщиной, находившейся на пороге всеобщей известности среди коммунистов мира.

После обучения в Москве в начале 1930-х годов, Ольгу приняли в Коминтерн, и в 1935 году Сталин отправил ее в Бразилию, чтобы помочь скоординировать переворот против президента Жетулиу Варгаса. Операцией руководил легендарный лидер бразильских повстанцев Луис Карлос Престес. Мятеж организовывался с целью совершить коммунистическую революцию в самой большой стране Южной Америки, тем самым предоставляя Сталину плацдарм в западном полушарии. Однако с помощью полученной от британской разведки информации план был раскрыт, Ольгу арестовали вместе с другой заговорщицей, Элизой Эверт, и отправили Гитлеру в качестве «подарка».

Из гамбургских доков Ольгу переправили в берлинскую тюрьму Барминштрассе, где четыре недели спустя она родила девочку, Аниту. Коммунисты всего мира запустили кампанию с целью освободить их. Дело привлекло широкое внимание, во многом благодаря тому, что отцом ребенка был небезызвестный Карлос Престес, лидер неудавшегося переворота; они влюбились в друг друга и сыграли свадьбу в Бразилии. Смелость Ольги и ее мрачноватая, но утонченная красота добавляли истории остроты.

Столь неприятная история была особенно нежелательна для огласки в год проведения Олимпийских игр в Берлине, когда немало было сделано для обеления образа страны. (Например, до начала Олимпиады была произведена облава на берлинских цыган. С целью убрать их с глаз общественности, их согнали в огромный лагерь, построенный на болоте в берлинском пригороде, Марцане). Начальники гестапо предприняли попытку разрядить обстановку предложением освободить ребенка, передав его в руки матери Ольги, еврейки Евгении Бенарио, которая в то время проживала в Мюнхене, но Евгения не захотела принять ребенка: она давным-давно отреклась от своей дочери-коммунистки и сделала то же самое с внучкой. Затем Гиммлер дал разрешение матери Престеса, Леокадии, забрать Аниту, и в ноябре 1937 года бразильская бабушка забрала ребенка из тюрьмы Барминштрассе. Ольга, лишенная малыша, осталась в камере одна.

В письме к Леокадии она объяснила, что у нее не было времени подготовиться к разлуке:

«Прости, что вещи Аниты в таком состоянии. Ты получила ее распорядок дня и таблицу с весом? Я, как могла, старалась составить таблицу. Ее внутренние органы в порядке? А кости - ее ножки? Возможно, она пострадала из-за чрезвычайных обстоятельств моей беременности и ее первого года жизни»

К 1936 году число женщин в немецких тюрьмах начало расти. Несмотря на страх, немки продолжали действовать подпольно, многие вдохновились началом гражданской войны в Испании. Среди отправленных в женский «лагерь» Моринген в середине 1930-х было больше коммунисток и бывших участниц Рейхстага, а также женщин, действующих в маленьких группах или в одиночку вроде художницы-инвалида Герды Лиссак, создававшей антинацистские листовки. Илсе Гостински, молодая еврейка, печатавшая на машинке статьи, критикующие фюрера, была арестована по ошибке. Гестапо разыскивало ее сестру-близнеца Елсе, но та была в Осло, организовала пути для эвакуации еврейских детей, поэтому они забрали Илсе вместо нее.

В 1936 году 500 немецких домохозяек с Библиями и в аккуратных белых головных платках прибыли в Моринген. Эти женщины, свидетели Иеговы, протестовали, когда их мужей призвали в армию. Они заявляли, что Гитлер - антихрист, что Бог - единственный правитель на Земле, не фюрер. Их мужей и других мужчин свидетелей Иеговы отправили в новый лагерь Гитлера под названием Бухенвальд, где им полагалось по 25 ударов кожаным кнутом. Но Гиммлер знал, что даже его эсэсовцам не достает смелости пороть немецких домохозяек, поэтому в Морингене начальник тюрьмы, любезный хромой солдат в отставке, просто забрал у свидетелей Иеговы Библии.

В 1937 году принятие закона против Rassenschande - буквально, «осквернения расы» - запрещающего отношения между евреями и не-евреями, повлек дальнейший приток евреек в Моринген. Позже, во второй половине 1937 года, женщины, заключенные в лагере, заметили внезапный рост числа бродяг, привезенных уже «хромающими; некоторые с костылями, многие кашляют кровью». В 1938 прибыло множество проституток.

Эльза Круг работала как обычно, когда группа дюссельдорфских полицейских, прибыв по адресу Корнелиусштрассе, 10, начала с криками ломиться в дверь. Было 2 часа ночи, 30 июля 1938 года. Полицейские рейды стали обычным делом, и у Эльзе не было причин для паники, хотя в последнее время они стали проходить чаще. Проституция, согласно законам нацистской Германии, была законна, но у полиции было много предлогов к действию: возможно, одна из женщин не прошла тест на сифилис, или офицеру требовалась наводка на очередную коммунистическую ячейку в доках Дюссельдорфа.

Несколько дюссельдорфских офицеров знали этих женщин лично. Эльза Круг всегда пользовалась спросом либо из-за предоставляемых ею особых услуг - она занималась садомазохизмом - либо из-за сплетен, а она всегда держала ухо востро. Эльза была известна и на улицах; она по возможности брала девушек под крыло, особенно если беспризорница только приехала в город, ведь Эльза оказалась на улицах Дюссельдорфа в том же положении десять лет назад - без работы, вдали от дома и без гроша за душой.

Однако вскоре оказалось, что рейд 30 июля был особенным. Напуганные клиенты схватили, что могли, и полуголыми выбежали на улицу. Той же ночью похожие рейды прошли и неподалеку от места, где работала Агнес Петри. Мужа Агнес, местного сутенера, тоже схватили. Прочесав квартал, полицейские задержали в общем 24 проститутки, и к шести утра они все сидели за решеткой, без информации об освобождении.

Отношение к ним в полицейском участке тоже было другим. Дежурный - сержант Пайне - знал, что большинство проституток не раз ночевало в местных камерах. Вынув большой темный учетный журнал, он записывал их обычным образом, помечая имена, адреса и личные вещи. Однако в колонке под названием «причина ареста» Пайнейн старательно, напротив каждого имени, писал «Asoziale», «асоциальный тип», - слово, которого он раньше не использовал. А в конце колонки, тоже впервые, появилась красная надпись - «Транспортировка».

В 1938 году похожие рейды прошли по всей Германии, поскольку нацистские чистки бедных слоев населения перешли на новую стадию. Правительство запустило программу Aktion Arbeitsscheu Reich (Движение против тунеядцев), нацеленную против тех, кто считался маргиналами. Это движение не было замечено остальным миром, широкой огласки оно не получило и в Германии, но более 20 тысяч так называемых «асоциалов» - «бродяг, проституток, тунеядцев, попрошаек и воров» - было поймано и отправлено в концентрационные лагеря.

До начала Второй мировой войны оставался еще год, но война Германии с собственными нежелательными элементами уже началась. Фюрер заявил, что при подготовке к войне страна должна оставаться «чистой и сильной», поэтому «бесполезные рты» должны быть закрыты. С приходом Гитлера к власти началась массовая стерилизация психически больных и умственно отсталых. В 1936 году цыгане были помещены в резервации рядом с крупными городами. В 1937 году тысячи «закоренелых преступников» были без суда отправлены в концентрационные лагеря. Гитлер одобрял подобные меры, но зачинщиком преследований был начальник полиции и глава СС Генрих Гиммлер, который также призывал отправить «асоциалов» в концентрационные лагеря в 1938 году.

Выбранное время имело значение. Задолго до 1937 года лагеря, изначально созданные, чтобы избавиться от политической оппозиции, начали пустеть. Коммунисты, социальные демократы и другие, арестованные в первые года правления Гиммлера, в основном были разбиты и большинство из них вернулись домой сломленными. Гиммлер, выступавший против столь массового освобождения, видел, что его ведомство находится в опасности, и начал искать новые применения для лагерей.

До этого никто на полном серьезе не предлагал использовать концлагеря не только для политической оппозиции, и, наполнив их преступниками и отбросами общества, Гиммлер мог возродить свою карательную империю. Он считал себя не просто начальником полиции, его интерес к науке - ко всем видам экспериментов, которые могут помочь создать идеальную арийскую расу - всегда был его главной целью. Собирая «дегенератов» внутри своих лагерей, он обеспечил себе центральную роль в самом амбициозном эксперименте Фюрера, направленном на очищение немецкого генофонда. Кроме того, новые заключенные должны были стать готовой рабочей силой для восстановления Рейха.

Характер и цель концентрационных лагерей теперь изменились бы. Параллельно с уменьшением числа немецких политических заключенных, на их месте оказались бы социальные отщепенцы. Среди арестованных - проституток, мелких преступников, бедняков - сначала было столько же женщин, сколько и мужчин.

Теперь создавалось новое поколение специально построенных концентрационных лагерей. И поскольку Моринген и другие женские тюрьмы уже тогда были переполнены и к тому же требовали затрат, Гиммлер предложил построить концентрационный лагерь для женщин. В 1938 году он созвал своих советников, чтобы обсудить возможное местоположение. Вероятно, друг Гиммлера группенфюрер Освальд Поль предложил построить новый лагерь в Мекленбургском озерном районе, рядом с деревней Равенсбрюк. Поль знал эту местность, потому что у него там был загородный дом.

Рудольф Хесс позже утверждал, будто предупреждал Гиммлера, что места будет недостаточно: количество женщин должно было увеличиться, особенно после начала войны. Другие отмечали, что земля была болотистой и постройка лагеря затянулась бы. Гиммлер отмел все возражения. Всего в 80 км от Берлина, местоположение было удобным для проверок, и он часто ездил туда в гости к Полю или к своему другу детства, известному хирургу и эсэсовцу Карлу Гебхардту, который заведовал медицинской клиникой Хохенлихен всего в 8 км от лагеря.

Гиммлер приказал как можно скорее перевести заключенных-мужчин из берлинского концентрационного лагеря Заксенхаузен на строительство Равенсбрюка. В это же время оставшиеся заключенные из мужского концентрационного лагеря в Лихтенбурге рядом с Торгау, который уже был полупустой, должны были быть переведены в лагерь Бухенвальд, открытый в июле 1937 года. Женщины, определенные в новый женский лагерь, во время постройки Равенсбрюка должны были содержаться в Лихтенбурге.

Находясь внутри зарешечённого вагона, Лина Хааг понятия не имела, куда направляется. После четырех лет в тюремной камере ей и многим другим сказали, что их «переправляют». Каждые несколько часов поезд останавливался на какой-нибудь станции, но их имена - Франкфурт, Штутгарт, Мангейм - не говорили ей ничего. Лина глядела на «обычных людей» на платформах - она годами не видела такой картины - а обычные люди глядели на «эти бледные фигуры с запавшими глазами и спутанными волосами». Ночью женщин снимали с поезда и передавали местным тюрьмам. Женщины-охранники вводили Лину в ужас: «Было невозможно себе представить, что перед лицом всех этих страданий они могли сплетничать и смеяться в коридорах. Большинство из них были добродетельными, но это был особый род благочестия. Казалось, они прятались за Богом, противясь своей собственной низости».