Межнациональное государство. О соотношении понятий «государство» и «нация. Основные признаки государственной структуры

ДЛЯ рассмотрения указанного вопроса следует, видимо, исходить из того, что государство как политический институт призвано поддерживать внутреннюю и внешнюю стабильность сообщества, на базе которого оно возникло и развивалось. В этой связи важно уточнить понятие национального государства, поскольку разные толкования этого понятия могут определить и разную направленность государственной этнополитики.

В учебнике «Этнология», автором которого является Г.Т. Тавадов, дается довольно распространенное, хотя и глубоко ошибочное определение национального государства: «Национальное государство - это государство, образованное этносом (нацией) на базе этнической территории и воплощающее политическую независимость и самостоятельность народа». В данном случае автор, по существу, ставит знак равенства между «этносом» (этническим сообществом) и нацией, и потому получается, что есть «национальные» государства и есть такие, которые считать национальными нельзя. Между тем все современные государства являются национальными, ибо построены на основе суверенного права нации на самоопределение, а таковым правом обладают именно гражданские, а не этнические сообщества. И национальное государство есть территориальное сообщество, все члены которого независимо от их этнической принадлежности признают свою общность, солидарны с ней и подчиняются институционализированным нормам этого сообщества.

Помимо постулата о том, что есть национальное государство, для целей этнополитологического анализа необходимо определиться и с другим важным положением: какова этническая составляющая в государственном строительстве, т.е. что есть моноэтническое государство и что есть полиэтническое государство.

В мировой практике моноэтническим принято считать государство, в котором 95% населения и более составляют представители одной этнической традиции. Но таких государств в мире очень немного (Исландия, Норвегия, Португалия, Албания, Армения, Мальта, Ямайка, Йемен, Венгрия), в подавляющем большинстве стран в составе населения присутствует несколько или даже множество этнических групп. Неоднородность этнического состава населения в сочетании с религиозными и расовыми различиями ставит перед государственными институтами задачу интеграции полиэтнического общества, выработки общегосударственной идеологии и ценностей, цементирующих государственные устои.

Каждое государство решают эту задачу по-своему. В Соединенных Штатах Америки долгое время господствовала идея «плавильного котла». Таким котлом исследователям и политикам представлялось американское общество, в котором разнородные этнические и расовые компоненты образовывали сплав именуемый американской нацией.

По большому счету сходная идея была и у советских идеологов, по мнению которых в СССР из многочисленных социалистических наций через «расцвет и сближение» сложилась «новая историческая общность людей», называемая «советский народ». Этот народ был объявлен типологически новой общностью по той причине, что был свойственен интернационализм и все это называлось «многонациональностью». В мировой науке, праве и политике известны «многонациональные (или транснациональные) корпорации, известны «многонациональные вооруженные силы» и «многонациональность» (multinational) всегда означала трансгосударственные образования или связи. На самом деле в переводе на общеупотребительный язык речь шла о многоэтничности. Неслучайно в советские и в постсоветские времена понятия «национальный» и «многонациональный» переводились с русского как «этнический» или «многоэтничный». Тем самым понятию «национальный» придавалось исключительно этническое содержание. Цитата из учебника Тавадова яркое тому подтверждение. На самом же деле советский народ был не новой, а старой исторической общностью, известной со времен М.В. Ломоносова, Н.М. Карамзина и А.С. Пушкине как «народ российский» или «россияне». В XVIII в. даже русский язык назывался российским языком.

В противовес американской и советской моделям, определяющим сложную цельность населения по государству (американская нация и советский многонациональный народ), существуют модели национального государства, в которых главная роль в формировании нации придается этнической группе. Так, в современной Латвии помощник премьера по национальной безопасности официально заявляет, что «русская община не вписывается в концепцию национального латвийского государства». Попытка доминирующей этнической группы заявить о себе как о государственной нации и закрепить этот тезис в идеологии и в своем юридическом статусе приводит к формированию так называемого этнократического государства. Этнократическая идеология характерна для государств Африки, причем особенно широко она используется в период становления государств.

Под этнократическим государством следует понимать такое государство, в котором этническая группа, преобладающая численно или доминирующая политически, пользуется властью и привилегиями по отношению к другим, она отождествляет с государством исключительно себя, отказывая меньшинствам в праве на членство в нации или на самостоятельное «нациестроительство». В данном случае доминирующая этническая группа позиционирует себя с помощью государственной идеологии и государственных институтов (прямо или косвенно) как единственную «истинную», «реальную», «настоящую» нацию и требует, чтобы представители остальных этнических групп в культурном отношении равнялись на нее. Такая государственная модель называется иногда конституционным национализмом. Она имеет целью цементировать этническое большинство и отторгать или изолировать нежелательные этнические или расовые меньшинства (яркие тому примеры - режим апартеида в ЮАР, а также конституционные основы постсоветского государства).

Режим конституционного национализма может быть относительно мягким и крайне жестким. В последнем случае он полностью отказывает в правах отдельным группам населения. Так, в центральноафриканском государстве Бурунди занимающая много столетий доминирующие позиции этническая группа тутси, которую сделали своим привилегированным союзником еще немецкие колонисты до Первой мировой войны (тутси были надсмотрщиками на банановых и чайных плантациях), а затем их использовали в тех же целях бельгийцы, начала в 1972 г. репрессивные действия против хуту с целью сокращения численности последних, а по возможности и полного их физического уничтожения. В результате были убиты сотни тысяч человек. Причем условия для конфликта стали созревать задолго до его начала, ибо практика разделения общин начиналась со школы: детей хуту и тутси разделяли: одни сидели в одном углу класса, другие - в другом. До начала активного противостояния браки между хуту и тутси не были редким явлением. Первую резню в результате протестов мировой общественности удалось остановить; но этнократическая идея оказалась сильнее голоса мировой общественности, и в 1988 г. столкновения между хуту и тутси возобновились.

Но самая масштабная этническая гражданская война конца XX столетия, связанный с противостоянием хуту и тутси, имела место в соседней Руанде в 1994 г. Тогда погибло около одного миллиона человек. Это противостояние служит ярким примером африканского политического трайбализма. К тому моменту, когда власти Руанды спровоцировали резню тутси, позиции последних уже были существенно ослаблены.

В конце 1950-х гг. в ходе процесса деколонизации хуту стали активно требовать передачи власти большинству (хуту составляли 85% населения страны). В 1959 г. произошли первые столкновения между общинами. В 1962 г. впервые были проведены выборы президента Руанды, в результате которых хуту заняли ведущие политические позиции в стране. Начались масштабные притеснения тутси, что спровоцировало их на борьбу за возвращение себе утраченных позиций. Эта борьба вылилась в череду нападений на правительственные учреждения и следующие за ними массовые убийства тутси. На территории Уганды беженцами из Руанды был сформирован Руандийский патриотический фронт, который вел борьбу за реформирование государственного управления в Руанде и раздел политической власти между основными этническими общинами. В 1990 г. РПФ начал крупное наступление и приблизился к столице страны Кигали. В свою очередь центральное правительство объявило всех тутси проживающих в Руанде пособниками РПФ а хуту которые сочувствовали борьбе за права тутси - предателями Наступление на столицу с помощью Франции было отбито но в стране развернулась масштабная партизанская война Летом 1993 г. представители противоборствующих сторон в Танзании достигли договоренности о прекращении огня и о начале процесса демократических перемен в Руанде Однако президент страны Хабьяримана не торопился претворять в жизнь договоренности и ПРИСТУПИЛ к Формированию в стране отрядов народной милиции численность которых достигла 30 тысяч человек. Вооружены они были основном мачете которые затем и использовали уничтожения тутси.

Миротворческие силы ООН, размещенные в стране, информировали руководство организации о готовящейся этнической чистке, но канадскому генералу Ромео Даллеру было приказано не вмешиваться в ситуацию. 6 апреля 1994 г. самолет, на котором находились президенты Бурунди и Руанды, был сбит ракетой (по одной из версий, она была запущена радикально настроенными хуту). Гибель президента Хабьяримана стала сигналом к началу истребления тутси. При этом первыми были убиты все политики и журналисты хуту, которые призывали к диалогу. Вооруженные формирования хуту вместе с армией планомерно истребляли тутси всюду, где их заставали. В первые две недели было убито 250 тысяч человек. Радиостанции страны играли роль координаторов этнической чистки, призывая к погромам и указывая информацию о местах расположения тутси. В эфире сообщалось, что земли тутси будут отданы тем хуту, которые их уничтожат.

Миротворцы ООН в течение всего периода погромов не вмешивались в происходящее, и значительная их часть по указанию своих правительств покинула страну. С уходом бельгийских миротворцев связан один из наиболее драматических эпизодов этого конфликта. В одной из школ Кигали, которую они охраняли, пряталось две тысячи тутси, спасшихся во время погромов. После того как бельгийцы получили приказ оставить здание школы, брошенные на произвол судьбы люди были убиты руандийскими военными. В глубинке людей убивали даже в зданиях церквей, куда они приходили в поисках убежища. Названные события стали фоном, на котором разворачиваются события романа Жиля Куртманша «Воскресный день у бассейна в Кигали» и его экранной версии. Затем противостояние между хуту и тутси перекинулось уже на территорию Конго, куда переместилось огромное количество беженцев, представляющих обе этнические группы.

Пример «перевернутой этнократии представляет собой Шри-Ланка. Исторически ее заселяли сингалы, исповедующие буддизм. С приходом англичан и созданием обширных чайных плантаций на остров стали переселяться с полуострова Индостан значительные группы тамилов-индуистов, которые оседали главным образом на севере острова и работали на плантациях чая. Несмотря на то что сингалы численно преобладали, англичане оказывали предпочтение тамилам, которые поэтому занимали наиболее престижные места в колониальной администрации и бюрократическом аппарате. После обретения независимости в 1947 г. тамилы постепенно были вытеснены с ключевых позиций в государственном аппарате сингалами. Затем сингалы стали расселяться на территориях, которые прежде воспринимались исключительно как тамильские, были предприняты другие меры для укрепления позиций сингалов и наконец сингальский язык был объявлен единственным государственным языком страны, а буддизм - конституционной религией. Тамилы почувствовали себя ущемленными, и среди них усилилось движение протеста, которое переросло в 1980-х гг. в партизанскую войну под лозунгом создания независимого государства тамилов на севере Шри-Ланки. В результате огромных усилий основные очаги сопротивления тамилов удалось сломить правительственным войскам, но конфликт полностью не преодолен до сих пор. Тамилы жалуются на погромы и ущемления своих прав, сингалы видят в тамильском движении протеста открытый сепаратизм и только.

В последние годы концепция национального государства подвергается двойному давлению: с одной стороны, оно ослабевает под напором транснациональных институтов, системы международного права и процессов глобализации; с другой - государство как форма социальной организации общества испытывает пресс этнополитических движений и вынуждено противостоять вызовам политизированной этничности. Причем эти вызовы возникают там, где процессы внутригосударственной интеграции, развитие демократических институтов и гражданского общества, казалось бы, зашли настолько далеко, что исключают возможность возникновения этнополитических движений и актуализации идей этнического национализма.

Однако в современной Европе, где предпринимались усилия для развития национальных меньшинств и где принципы нерушимости государственных границ после Второй мировой войны неоднократно подтверждались лидерами государств и межгосударственными соглашениями, на исходе XX столетия поднялась третья за истекший век волна национализма. Ее нередко связывают с третьим геополитическим переделом мира, который явился следствием окончания «холодной войны», вызванной противостоянием двух общественных систем. В какой-то степени это так и есть, но этнополитические движения в Европе актуализировались до распада и ликвидации социалистического Восточного блока. К примеру, Ольстер «взорвался» в 1969 г., когда никто в мире не мог и предположить, что Советский Союз распадется Октябрьский кризис 1970 г в Квебеке где квебекскими сепаратистами были убиты видные полити¬ки, потряс Канаду. В континентальной Европе наиболее проблемный характер к 1960-м гг. приобрели этнополитические проблемы Бельгии. Более столетия эта страна развивалась при полном доминировании в политической и культурной жизни одной этнической группы - валлонов. Французский язык был единственным государственным языком страны. Франкоговоря-щие провинции были наиболее развиты в экономическом отношении, и основу финансовой буржуазии и брюссельской бюрократии составляли франкофоны. Неслучайно фламандцы во время Первой мировой войны поддержали Германию, надеясь на помощь последней в создании самостоятельного государства.

«Розыгрыш» телезрителей, организованный государственным франкоязычным каналом Бельгии в декабре 2006 г., который сообщил, что Фландрия объявила о выходе из состава Бельгийского королевства, огромным количеством граждан страны был воспринят всерьез, что свидетельствует о хрупкости отношений между общинами.

В числе кризисных регионов Европы во второй половине XX столетия оказались не только Ольстер и Бельгия, но и Страна Басков и Каталония в Испании, Валь д"Аоста и Южный Тироль, Ломбардия в Италии, Корсика и Бретань - во Франции. Сегодня на грани распада оказалась даже не Бельгия, а Великобритания, ибо шотландский национализм усиливается и сторонники независимой Шотландии близки к тому, чтобы стать политически доминирующей силой в шотландском парламенте, а сам референдум о независимости может состояться в ближайшие годы. Во многих странах Европы ныне популярны сепаратистские движения. Все они имеют «этническое» обоснование, их вдохновители исходят из противопоставления своих этнических групп остальному населению. В силу своей природы этничность концентрируется в основном в сфере культуры и не предполагает наличия политической программы или концепции. Но при определенных условиях она может выполнять политическую функцию.

Это сложное явление, которое состоит из трех, взаимосвязанных элементов:

Формы правления;

Территориального устройства;

Формы государственного режима.

Виды форм государственного устройства в зависимости от наличия суверенитета у субъектов государства:

- Простая форм а: унитарное государство. Унитарное государство – простое государство, которое состоит из административно - территориальных единиц, не обладающих суверенитетом, либо государство, которое не разделено на административно - территориальные единицы (Сингапур, Мальта);

- Сложная форма : конфедерация и федерация. Конфедерация – временный союз нескольких государств, обладающих суверенитетом (СССР). Федерация – сложное государство, состоящее из суверенных государственных субъектов (Российская Федерация).

К формам государственного устройства не могут относиться содружества и межгосударственные объединения.

Полис

Одной из форм государства в период античности был полис. Полис представлял собой государственное объединение землевладельцев, которые занимались различными промыслами.

Полис – это народное государство-город, граждане которого обладали правом собственности, социально-экономичными и политическими правами. Полис состоял из двух частей: центра и хоры, прилегающей к центру территории сельскохозяйственного назначения.

Государственный строй в полисах был самый разнообразный: демократия, монархия, олигархия. Высшая власть в демократических полисах принадлежала народному собранию, в олигархических - цензовому собранию, в монархических – монарху.

Нация

Нация представляет собой большую группу людей, которые объединены культурно–политической, социально-экономической и духовной обобщенностью.

Нацию можно рассматривать в двух ключах: как группу людей, являющимися гражданами одного государства, и как этническую обобщенность людей с общим языком и схожим самосознанием.

Нация делится на две разновидности: моноэтничная и полиэтничная . В наше время моноэтничные наци встречаются крайне редко, и в основном в отдаленных странах, например, в Исландии.

Зачастую нация создается на базе многих этносов, которые из-за исторических обстоятельств были сведены на одной территории. Понятие «нации» появилось не так давно - в начале 18 века, и окончательно закрепилось в обществе во времена Французской революции.

Государство - нация

Государство – нация представляет собой конституционный тип государства. Государство – нация выражает форму организации и самоопределение нации, которая проживает на территории самого государства. Национальный характер государства всегда закрепляется в конституциях.

Национальное государство обладает правом монополии на применение силы в рамках своей территории, а также на формулирование правил, обязательных к исполнению. Основой государства- нации является признание всех граждан единой нацией, с общей культурой, историей и языком.

Пестрой и противоречивой остается этническая картина мира начала XXI столетия. В мире насчитывается свыше двух тысяч различных этнонациональных образований, а государств - членов ООН - около 200. Одни из них являются преимущественно мононациональными (Австрия - 92,5% австрийцев, Норвегия - 99,8% норвежцев, Япония - 99% японцев), в которых проживает незначительная часть представителей иных народов, другие - многонациональные, объединяющие ряд коренных этносов и национальных групп (Ирак, Испания, Россия и др.); третьи - в основном государства экваториальной части планеты - состоят преимущественно из родоплеменных образований.

Проблема связей нации и государства издавна предмет изучения и дискуссий. Ф. Энгельс находил внутреннюю связь между нацией и государством. К. Каутский считал, что классической формой организации национальной жизни является национальное государство. Но поскольку все "классические формы" часто существуют лишь как модель, которая не всегда достигает полной реализации, на практике не все нации пользуются своей государственностью. М. Вебер идеальным считал сочетание национальной и государственной общности, в которой реализуются их совпадающие интересы. Одним из первых, кто указал, что украинский этнос станет лишь тогда суверенным, когда будет иметь свою государственность, был Н. Костомаров.

Нация (лат. - племя, народ) - исторически возникает на определенной территории как экономическая, духовная и политическая общность людей с их специфическим сознанием и психологическими особенностями, традициями. Современные нации зарождались вследствие формирования рыночных отношений. Важнейшими факторами консолидации людей в нации, их сближения и общения были товарное производство и торговля. Только с формированием мирового рынка товарно-денежные отношения приобрели всеобщий характер и стали основой разрушения патриархальнообщинного и феодального уклада жизни, становления этнополитических общностей как общемирового явления. Этот процесс охватывает период XVI - XX веков. Для XX в. характерен дальнейший распад колониальных империй и образование национальных государств Азии, Африки, Латинской Америки.

В Европе раньше, чем на других континентах, зародились национальные движения и сложилась система национальных государств. В середине XIX в. состояние этнодвижений и образование национальных государств можно условно разделить на такие группы:

постинтеграционные, составлявшие одно целое (англичане, русские, австрийцы, французы, шведы, датчане, голландцы), и зависимые от них страны;
прединтеграционные, близкие к объединению или освобождению от зависимости (немцы, итальянцы, испанцы, португальцы);
интегрированные в иностранные политические структуры при сохранении определенной целостности (ирландцы, норвежцы, бельгийцы и те, что входили в Австро-Венгерскую, Российскую и Османскую империи);
разинтегрированные - разделенные между государствами (поляки, литовцы, украинцы и др.).

По масштабам и последствиям уровень разинтеграции украинцев был наивысшим. Только внутренний распад империй создавал для них условия к объединению в едином государстве. Некоторые названные выше народы ведут борьбу за политическое самоопределение и сегодня. Но в целом очевидна взаимосвязь становления нации и государства. Нации, самоопределяясь, становятся основой легитимации государственности, создания жизнеспособных экономических систем и социальнокультурных институтов.

Появление и развитие национального государства невозможно без наличия у большинства его граждан подсознательной идеи, которая объединяла бы население страны в нацию. /Национальная идея превращает народ, окрыленный ею, в творца своей исторической судьбы, в ориентир для будущего.] Когда же население лишено такой идеи, тогда нация спит и пребывает в состоянии этноса, который не может претендовать на политическое самоопределение и стабильную государственность. Национальная идея отражает весь комплекс проблем самоутверждения нации, ее прав и свобод, а народ ощущает свое внутреннее единство, связь поколений и традиций, видит перспективу своей деятельности. Высшим проявлением такой идеи, по мнению Дж. Белла, является понимание народом идеального устройства общественной жизни и собственного государства. Тогда она станет внутренним стимулом к политической деятельности, а внешним выступит национальное государство, обеспечивающее суверенитет и социальный прогресс нации как политической общности. М. Грушевский, М. Драгоманов, С. Днистрянский, В. Лигашский, И. Франко усматривали необходимость воплощения украинской национальной идеи в государственное строительство.

Идея "суверенной нации", или "политической нации", была рождена Великой французской революцией, когда так называемое третье сословие, составлявшее большинство населения Франции, завоевало для себя гражданские права. Тогда же сформировалась "государственная" концепция политической нации, согласно которой понятие "представитель нации" отождествлялось с понятием "гражданин суверенного государства". "Политическая нация - это общность, которая наряду с этнокультурной сущностью имеет также правовую и государственную структуру" (Г. Сеттон-Уотсон). Именно такое понимание нации наиболее распространено в экономически развитых странах, где национальные государства возникли относительно раньше. Немаловажную роль в их формировании сыграло осознание народами своих национальных и социально-экономических прав, осуществив которые, они вывели свои страны на передовые рубежи мирового прогресса. Соответственно с этим формировалось чувство патриотизма, согласно которому гражданин защищает отчизну, а она гарантирует ему личную безопасность и другие общечеловеческие права. В национально-государственной идее, как видим, четко просматривается необходимость существования национального государства. Однако в каком направлении оно должно развиваться и сохраняется ли при этом связВ с нацией? История знает примеры, когда при определенных обстоятельствах государство может эволюционировать при приоритете национального или классового - к тоталитаризму, а когда в национальном остается ведущим общечеловеческое - к демократическому, правовому государству.

В политологических концепциях Ф. Гегеля, М. Вебера, В. Липинского идея национального государства возникает как дополнение к идее правового государства. Либеральная идея, обосновывая равенство гражданских прав человека, не решает вопрос о равенстве прав каждого этноса, в частности право на его государственное самоопределение. Национальная же идея тем и отличается от либеральной, что стремится решить не только проблему правового равенства людей разных национальностей, но также и вопрос равенства наций, понимаемый как их право на самостоятельное политическое развитие.

Показательно, что там, где идея национального государства сочетается с концепциями либерально-демократической перспективы и правового государства, прогресс общества очевиден (Северная Америка, скандинавские страны). Национальное государство в таком варианте доказало свое преимущество. Империи канут в Лету, а ^неисторические народы", которым их идеологи пророчили гибель (Ницше, Маркс, Донцов), создают собственные государства, число которых растет. Иными словами, национальное государство, которое обеспечивает этнонациональное единство и политическую стабильность общества, гарантирует развитие рыночных отношений, свободу и равенство межнациональных отношений в своем политическом поле, не может не быть одновременно и правовым государством, защищающим интересы человека, его права и свободы.

В модерном обществе при приоритетности общечеловеческих ценностей решающую роль играют не классы, а политические нации как общности. Не существует иных эффективных путей модернизации общества вне национального (Н. Бердяев), и это касается как стран так называемого "третьего мира", так и постсоциалистических. Даже в условиях, когда страну раздирают классовые противоречия, гражданские войны, нация, как этнообщность, остается, сплачивает людей вокруг своей национальной идеи. Завоевание этносом независимости означает оформление его в нацию-государство. Немецкий социолог Ф. Геккерман утверждает, что национальное государство образует этнообщность, которая имеет "не столько общее происхождение, сколько общность ценностных представлений (ориентации), институций и политических убеждений".

Следовательно, национальное государство является формой политической организации, где сочетаются политико-гражданская и этническая принадлежность людей. Оно "образовано соответствующей нацией, компактно проживающей на определенной территории, в результате осуществления ею основного права на политическое самоопределение, которое обеспечивает необходимые условия для сохранения и развития достояния этой нации и обогащения и развития всех наций, этнических групп, проживающих в данном государстве" [Мала енциклопед!я етнодержавознавства. - К., 1996. - С. 539]. Однако с образованием и развитием национальных государств проблемы национальных отношений не теряют своей актуальности.

Национальное государство - это государство, образованное этносом (нацией) на базе этнической территории и воплощающее политическую независимость и самостоятельность народа . Теоретической и идеологической основой такого государства стал принцип национальности, под флагом которого экономически и политически окрепшая буржуазия боролась с отжившим феодализмом. Стремление к созданию национального государства в значительной мере объясняется тем, что сохранение социально-экономической (или в конечном счете этнической) целостности нации возможно лишь при условии нахождения ее в рамках одного государства. Образование национального государства более всего удовлетворяет этим требованиям общественного развития и поэтому является тенденцией всякого национального движения.

Национальные государства обычно складывались в условиях, когда формирование наций и образование государства происходило одновременно, в связи с чем политические границы чаще всего совпадали с этническими . Таким образом возникли государства Западной Европы, Латинской Америки. Это было типичным, нормальным для капиталистического периода развития. Так как в странах Западной Европы, где впервые в истории началось формирование наций, этот процесс совпал с возникновением и централизацией государств, сложившихся на территориях с преимущественно этнически однородным населением, сам термин «нация» приобрел здесь политический смысл - принадлежность людей к одному, «национальному», государству. Принцип «одна нация - одно государство» начал пропагандироваться в Европе еще во времена Французской революции . В Европе долгое время существовала точка зрения, что национальное государство является оптимальной моделью организации общества. Национальные государства
сложились здесь в форме монархии, парламентских и президентских республик.

После Первой мировой войны по инициативе президента США Вудро Вильсона принцип «одна нация - одно государство» применяется в Центральной и Восточной Европе . Границы новых стран нарезаются по национальному признаку. Это помогло снять многие прежние противоречия, но породило новые. Фундаментальная трудность успешного применения такого подхода проявляется в том, что даже при попытке объективного определения разграничительных линий между нациями сделать это последовательно невозможно. Почти не существует этнически гомогенных массивов, которые бы не смешивались на значительной части своих пограничных или глубинных территорий и иными национальными границами, которые, оказавшись заключенными в границы иного национального государства, не превращались бы в национальные меньшинства. Так, раздел Османской империи и распад империи Габсбургов в Европе прошли под знаком создания небольших государств, процесс дробления на которые получил название «балканизации», причем с отрицательным смыслом.

Государства Европы и других континентов в тех границах, которые мы знаем, формировались на протяжении нескольких веков. Большинство из них стали мононациональными. В связи с этим сам термин «нация» приобрел политический смысл - принадлежность людей к одному «национальному» государству. В данном случае термин «нация» используется в этатистском значении и относится к государствам, возникшим по принципу «одна нация - одно государство». Следовательно, понятие «нация - государство» справедливо лишь для мононациональных государств.

Национальное государство создает необходимые условия для экономического, социального, культурного прогресса народа, для сохранения национального языка, традиций, обычаев и т. п . Поэтому создание своей государственности является желанной целью каждого этноса. Однако реализовать эту цель все этносы не могут. Для этого необходимы, по меньшей мере, два условия: компактность проживания и немалочисленность.

В связи с этим не раз в научной литературе обсуждался вопрос о том, является ли государственность обязательным, необходимым признаком нации. Большинство исследователей считают, что нет. На практике же при отнесении той или иной этнической общности к нации нередко особое значение придается наличию у нее своего государства. Это в значительной мере объясняется тем, что сохранение социально-экономической (и в конечном счете этнической) целостности нации возможно лишь при условии нахождения ее в рамках одного государства. Однако «свое» государство является далеко не обязательным признаком нации. Истории известно немало примеров наличия в составе одного государства нескольких наций. В состав Австро-Венгерской, Османской, Российской империй входили различные нации, не имеющие своей государственности. Известно также, что польская нация надолго была лишена своей государственности, однако не перестала быть нацией.

В современных условиях понятие «национальное государство» используется в двух значениях . Во-первых, для обозначения государств с абсолютным большинством этнически однородного состава населения. К таким национальным государствам относятся Япония, Италия, ФРГ, Португалия, Дания, Норвегия, Исландия, Греция, Польша, Венгрия, Франция, большинство арабских и латиноамериканских стран, где представители титульной нации составляют 90 и более процентов населения этих государств. Во-вторых, понятие национальное государство употребляется и в отношении тех государств, где кроме титульной нации, проживают значительные группы других этнических образований. Однако исторически на данной территории образовалось государство, носящее наименование самого крупного этноса, расселенного на этой территории. В числе таких государств - Румыния, Швеция, Финляндия, Сирия, Ирак, Чехия, Словакия, Болгария, Македония и др. В связи с ростом межгосударственных миграций и полиэтничности населения число таких национальных государств будет постепенно увеличиваться.

Необходимо отметить, что, хотя в Российской Федерации государствообразующая нация - русские - составляет 82% состава населения, она не относится к категории национальных государств, а является многонациональным государством . Это связано с тем, что на территории России, кроме русских, проживают десятки коренных народов, многие из которых здесь же сформировались в нации и имеют свою национальную государственность, находясь в составе Российской Федерации. Поэтому Россия является этнической территорией многих нерусских народов, составляющих вместе с русскими многонациональный народ.

После Октябрьской революции большинство народов, живущих на территории Российской империи, создали различные формы национально-государственных образований и национальные государства. Причем избранные этносами формы национальной государственности не оставались неизменными: они совершенствовались, развивались. Большинство народов перешло от первоначальной низшей формы к более высокой форме национальной государственности. Например, киргизский этнос за короткий период прошел путь от автономной области к союзной республике в составе СССР.

По Конституции 1977 г. в СССР было 53 национальных государства и национально-государственных образования: 15 союзных республик, 20 автономных республик, 8 автономных областей и 10 автономных округов. В соответствии с Конституцией РФ 1993 г. в составе Российской Федерации находится 21 республика (национальное государство), некоторые из них являются двунациональными, например, Кабардино-Балкария, и даже многонациональными (Дагестан); одна автономная область и 10 автономных округов. Фактически все республики и национально-государственные образования являются полиэтничными. Поэтому республики в составе РФ являются государственностью не только «титульной» нации, а всего полиэтничного народа данной республики, граждан всех национальностей, живущик на их территории.

В этот день:

Дни смерти 1979 Умер - советский археолог, специалист по археологии Молдавии, основные труды посвящены славянскому заселению территории Молдавии. 1996 Умер Яков Иванович Сунчугашев - специалист по истории древнего горнорудного дела и металлообработки, доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки Республики Хакасия.

ГОСУДАРСТВО-НАЦИЯ ИЛИ ГОСУДАРСТВО-ЦИВИЛИЗАЦИЯ?

1.Лирическое предисловие

Когда я оказываюсь в командировке в Москве, я всегда стараюсь накупить побольше самых разных газет и журналов патриотической оппозиции. Хочется быть в курсе новых идей и веяний того направления общественно-политической мысли, к которому я и сам принадлежу, а в провинции, в которой я живу, ничего из огромного спектра патриотической прессы, кроме, естественно, «Советской России» и «Правды», достать невозможно. Вот и в прошлый раз, около года назад в свою бытность в «первопрестольной» в переходе метро я приметил палатку с газетами и поспешил туда. «Есть у вас что-нибудь патриотическое?» - поинтересовался я, и продавщица с готовностью сразу же протянула мне газету «Я - русский». Моя явно нерусская, а скорее азиатская внешность ее почему-то не смутила… Ради любопытства, я взял наряду с весьма уважаемыми мной «Завтра», «Спецназом России» еще и «Я - русский». Начал читать и сразу же наткнулся на статейку, направленную против евразийства и имперских амбиций. Автор распространялся о том, что якобы русским ни к чему эти «черные», поддержание нацрегионов, удержание больших территорий, крупная игра в международной политике требуют сил, которых и так уже у русской нации немного, следует предоставить независимость Поволжью, Кавказу, отделить Сибирь и Дальний Восток и строить маленькую, расово чистую Республику Русь…

И тут неожиданно я вспомнил выступление одного крупного тюркского националиста, которое я слышал в своей родной Уфе во время одной научной конференции, посвященной проблемам межнационального общения (как и в других нацрегионах, у нас местечковые националисты, как правило - профессора-гуманитарии). Он начал свой доклад словами: «я очень люблю подлинных русских националистов и желаю им скорейшего воплощения в жизнь их устремлений…». Слова эти повергли аудиторию в шок, ведь докладчик был всем известным русофобом, откровенным сторонником отделения Башкирии от России и решения «русского вопроса» в республике путем депортации всех русских и русскоязычных в центральную Россию (в согласии с лозунгом, популярным и тогда и сейчас у немногочисленных башкирских сепаратистов: «русских - в Рязань, татар - в Казань!»). Заметив общее недоумение, профессор-националист объяснил, что настоящие русские националисты для него - это не те, кто выступает за возрождение Советского Союза, в рамках которого у русских не было даже своего собственного государства, а те, кто ратуют за создание маленькой, мононациональной «Республики Русь» в границах нескольких центральных областей - Московской, Владимирской, Тульской и т.д. Здесь цели башкирских, татарских, чувашских и других националистов совпадают с целями националистов русских - завершил свою мысль профессор - поскольку каждая нация займется своим собственным национальным строительством, русские не будут вмешиваться в дела башкир, а башкиры - в дела русских…»

Когда я читал этот попавший мне в руки номер газеты «Я - русский», я не мог отделаться от впечатления, что это все написано тем самым тюркским националистом, только прикрывшимся зачем-то славянским псевдонимом… Аргументация, по крайней мере, совершенно совпадала… И тогда мне подумалось, что правы диалектики: противоположности сходятся и что сторонникам возрождения Российской Сверхдержавы, к каковым я отношусь, не по пути с любыми националистами евразийского пространства.

Именно тогда зародился замысел этой статьи.

2.Скрытые предпосылки «борцов с инородцами»

В среде современных российских патриотов - и «правых», и «левых» сегодня чрезвычайно распространены сентенции о засилье в России «инородцев», под которыми понимаются, прежде всего, представители мусульманских народов бывшего СССР и самой Российской Федерации. При этом речь идет не только и не столько об «этнической преступности», то есть об уголовных преступлениях и правонарушениях, совершаемых иммигрантами из республик бывшего СССР и выходцами с российского Кавказа, живущими в центре России, прежде всего, в Москве. Для борьбы с этой, как и со всякой другой преступностью достаточно слаженной работы органов правопорядка и соответствующей законодательной базы, а «борцы с инородцами» переводят проблему в политическую плоскость. Как правило, они утверждают, что Россия является мононациональным русским государством, так как около 80 % населения в ней составляют этнические русские, что именно таково должно быть процентное содержание русских и в органах власти РФ, и в СМИ, что, наконец, инородцы-«гастарбайтеры» отбирают рабочие места у русских людей, поэтому нужно нещадно бороться с нелегальными мигрантами, а для этого требуется перекрыть границы, ужесточить таможенный контроль, создать привилегированные условия для национального пролетариата и т.д.

Причем сентенции такого рода можно нередко встретить не только на черносотенных монархических сайтах Интернета, но и в органе КПРФ газете «Правда». Приходится удивляться, что эти заявления исходят от людей, которые называют себя патриотами Российской Империи и СССР. Ведь нетрудно заметить, что их умозаключения имеют под собой две базовые предпосылки, которые невозможно совместить с идеями восстановления Большого Российского пространства, ни в границах Российской Империи, ни в границах СССР и даже с идеями целостности нынешней постсоветской Российской Федерации.

Первая предпосылка состоит в том, что народы постимперского, постсоветского пространства, а также и РФ не составляют одну единую цивилизацию. Русские, узбеки, таджики, татары, кабардинцы и т.д. с этой точки зрения - это не семья народов, объективно связанных общей исторической судьбой и многими другими факторами, а конкуренты в межгосударственной, международной борьбе. Показательно, что, когда наши «патриоты» рассуждают о засилье кавказцев в Москве, они проводят сравнения с турецкой проблемой в Германии или с арабской проблемой в Англии. Таким образом, они подразумевают как нечто естественное и самоочевидное, что, скажем, азербайджанец и русский также далеки друг от друга как немец и турок. Тот факт, что деды этих азербайджанцев и русских сидели в одном окопе под Сталинградом, а прапрадеды вместе брали Париж, тогда как немцы с турками вообще никогда не имели каких-либо устойчивых межкультурных связей совершенно не принимается во внимание. По сути дела за точку отсчета берется 1991 год и существование постсоветских «независимых государств» воспринимается не как патология, которую должна быть исправлена, а как норма, которую лишь нужно оформить посредством договоров о границах и законах об иммиграции. Фактически в этом случае те «российские патриоты», которые считают «азербайджанский вопрос» в России аналогом «турецкого вопроса» в Германии, как это ни парадоксально, становятся на ту же позицию, что националисты из бывших республик СССР, которые тоже считают, что Большая Россия во всех своих формах - от Московского Царства до СССР была противоестественной конструкцией, объединением чужеродных национальных образований, удерживаемым лишь репрессивной силой государства, и что нормально и позитивно, что Россия отстаивает свои русские интересы, Азербайджан свои азербайджанские, Латвия свои, латышские, Украина свои украинские без пропагандистских архаизмов о «дружбе народов».

Вторая же предпосылка рассуждений в духе «Россия для русских» состоит в том, что если на какой-либо территории большинство составляют представители какого-либо народа, то он имеет право создать там мононациональное государство на манер западных национальных республик. Иными словами, суть второй предпосылки в том, что западный институт государства-нации применим не только на самом Западе, но и везде - от Южной Америки и Африки до России и Индии. Фактически тем самым признается, что государство-нация и есть та самая пресловутая «общечеловеческая ценность», культурный продукт западной цивилизации, имеющий не локальную, а универсальную ценность. Разница между либералами-западниками и такими «патриотами» лишь в том, что либералы (назовем их сознательные западники) главными универсальными ценностями Запада считают институты парламентской демократии, капиталистической рыночной экономики, атомизированного гражданского общества, а западную модель «государства-нации» отодвигают на второй план, а иногда и вовсе отбрасывают, считают ее устаревшей в «век глобализации», создания «единого общечеловеческого дома», естественно, под руководством «самой демократичной демократии» США. В свою очередь некоторые наши «патриоты» (назовем их бессознательные западники), напротив, демократию и рынок признают вторичными ценностями, а иногда даже и вовсе отрицают их универсальный, «общечеловеческий» статус, утверждая, что они, скорее, связаны с геополитическими, психологическими и историческими особенностями самого Запада, а вот западную идею «государства-нации» охотно берут на вооружение.

Ложность первой предпосылки доказана давно и отечественными (Н. Данилевский, П. Савицкий, Н. Трубецкой) и западными (О. Шпенглер, А. Тойнби) культурологами. Существует целый ряд научных аргументов - от геополитического до аргумента «общей исторической судьбы», доказывающих, что большинство народов, входивших в Российскую Империю и СССР составляют единую цивилизацию и расчленение ее - противоестественно и ведет лишь к тяжким страданиям этих народов. Мы не собираемся еще раз пересказывать эти достаточно известные доказательства, обратимся лучше ко второй предпосылке, которой уделяется неизмеримо меньшее внимание.

3. Губительность модели «государства-нации» для России

Подробнее всего этот вопрос рассмотрен у английского историка и философа культуры А. Дж. Тойнби. В своем труде «Мир и Запад» Тойнби замечал: «…имеется классический пример того, какой вред может принести некий институт, вырванный из привычной социальной среды, и силой перенесенный в другой мир. За последние полтора века … мы, западный политический институт «национальных государств, прорвали границы своей первородины, Западной Европы, и проложили путь, усеянный шипами гонений, резни и лишений (курсив мой - Р.В.) в Восточную Европу, Юго-Восточную Азию и Индию… Смута и опустошение, вызванные в этих регионах установление заимствованного западного института «национальных государств», намного масштабнее и глубже, нежели вред, нанесенный тем же институтом в Великобритании или Франции» .

Тойнби объясняет и причины взрывоопасности модели «государство-нация» везде, кроме Западной Европы, где эта модель и появилась: «В Западной Европе он (институт национального государства - Р.В.) не наносит особого вреда … в Западной Европе он соответствует естественному распределению языков и политических границ. В Западной Европе люди, говорящие на одном языке, в большинстве случаев живут компактными сообществами на одной компактной же территории, где достаточно четкие лингвистические границы отделяют одно сообщество от другого; и там, где языковые границы образуют нечто вроде лоскутного одеяла, эта лингвистическая карта удобно соответствует политической, так что и «национальные государства» появились как естественный продукт социальной среды … Стоит посмотреть на языковую карту всего мира и мы увидим, что европейское поле.. - есть нечто особое и исключительное. На значительно большей территории, протянувшейся к юго-востоку от Данцига и Триеста до Калькутты и Сингапура языковая карта отнюдь не напоминает лоскутное одеяло, скорее, она похожа на переливающееся шелковое покрывало. В Восточной Европе, юго-восточной Азии, Индии и Малайе люди, говорящие на разных языках, не разделены так четко, как в Западной Европе, они перемешаны географически, как бы чередуясь домами на одной улице одних и тех же городов и деревень..» .

Итак, получается, что неприменимость государства-нации для России есть даже не следствие специфики российско-евразийской цивилизации, что отмечали и отмечают патриоты-почвенники. Это общее место для всех цивилизаций мира, исключая, конечно, европейскую. Во всем мире, помимо Западной Европы органическим институтом является не государство-нация, а государство-цивилизация - большое многонациональное государство, объединенное не по принципу этнического родства, а по принципу общей религии или идеологии, комплементарности культур, схожего геополитического положения, наконец, общей исторической судьбы. Такими государствами-цивилизациями были Византийская Империя, Арабский халифат, Российская Империя, в новейшее время СССР, Югославия. Государства-цивилизации следует отличать от западных колониальных империй Нового времени - Британской, Французской и т.п., которые были совершенно искусственными образованиями и держались только на военной силе и жесточайшем терроре по отношению к покоренному населению (естественно, англичан и индусов или французов и алжирцев не объединяли ни общая религия, ни общая историческая судьба). Строго говоря, западные империи колониального типа не являлись и империями в полном смысле слова - они были теми же «государствами-нациями» с довеском инородческих территорий, никак культурно не связанных с метрополией.

Попытка перенесения модели государства-нации на любые неевропейские территории после падения колониальных систем приводила и приводит, как правило, к нарушению этой устоявшейся картины лоскутного этнического одеяла, к межнациональным конфликтам, войнам, притеснениям и геноциду по национальному признаку. А. Тойнби сравнивал западную идею национализма, то есть стремление каждой нации к образованию своего национального государства, с болезнями, от которых у европейцев был иммунитет, а у аборигенов неевропейских цивилизаций - нет, оттого контакт между ними заканчивался гибелью целых неевропейских племен. Тойнби, писавший упомянутую работу в середине прошлого века, приводил в качестве примера разрушительных последствий экспансии модели государства-нации за пределы Европы курдский конфликт на территории Турецкой республики и конфликт между мусульманами и индуистами в Индии, приведший к ее расколу на два этнически индийских государства - Индийский союз и Пакистан.

В ту пору традиционная модель межнациональных отношений сохранялась еще в той или иной мере в России-СССР, Югославии и Китае. События 80-х - 2000-х годов в России-СССР еще раз подтвердили правоту Тойнби. Когда распался Советский Союз и на его территории стали возникать новоявленные государства-нации это обнаружилось особенно остро. Националисты, пришедшие к власти, стремились к искомой моноэтничности, беря за образец Запад. Они объявляли свои государства «грузинскими», «украинскими, «молдавскими» и т.д. Но сама природа органической цивилизации состоит в том, что эта цивилизация строится по принципу всеединства. Это значит, что каждый мельчайший элемент такой цивилизации несет в себе все многообразие этой цивилизации. Так, бывшая Грузинская СССР, Молдавская СССР тоже многонародны, как и Советский Союз в целом, попытка создать «Грузию для грузин» породила проблему аджарского, абхазского сепаратизмов, попытка сконструировать Молдавию для молдаван - отделение от нее русско и украиноговорящего Приднестровья. Если сбудутся мечты крайних русских националистов и будет реализован проект «Россия для русских», это вызовет взрыв сепаратизма в нацрегионах России. Итогом будет распад даже нынешней, урезанной России к вящей радости националистов из среды российских «малых народов». Впрочем, они тоже не должны обольщаться, указанный закон распространяется и на сами нацрегионы. Допустим - не дай Бог! - сбудется самая смелая мечта каких-нибудь местечковых национал-радикалов, например, татарских, и возникнет самостийное татарское государство. Проведение политики «Татария для татар» приведет к уже внутритатарскому сепаратизму: ведь там есть целые районы, где компактно проживают наряду с татарами, а зачастую и с численным преобладанием над ними русские, башкиры, чуваши и т.д. Так что на следующий день после объявления независимости вчерашние националисты, любившие порассуждать о праве наций на самоопределение, перейдут к риторике своих недавних врагов и заговорят о территориальной целостности, о зловредном сепаратизме…

Итак, насаждение моноэтнического государства в России - Евразии - «русской России», «татарской Татарии», «башкирской Башкирии», «эстонской Эстонии» ведет лишь к крови, страданиям и геноциду, к войне всех против всех, в итоге к ослаблению наших народов и к опасности их взаимоуничтожения. «Нити» наших этносов столь тесно сплетены, что желающие их расплести и соткать новую, «одноцветную» ткань будут вынуждены разрушать социальный мир по всему социуму вплоть до уровня деревень, кварталов и даже отдельных семей (поскольку в России и вообще на территории бывшего СССР существует множество многонациональных семей). Все это мы уже сейчас видим на примере прибатийских республик, которые все время своей «независимости» стоят на грани гражданской войны, так как сотни тысяч представителей «нетитульного» русскоязычного населения лишены элементарных политических прав. Обычно руководителей этих государств упрекают в некоем невиданном экстремизме, тогда как на самом деле они реализуют тривиальную западную модель «государства-нации». Ссылки на то, что «прибалтийские националисты» игнорируют «гуманную» политику Запада по отношению к нацменьшинствам вряд ли могут выступать в качестве серьезного аргумента. Прежде всего, русское население Прибалтики, попавшее в разряд «неграждан» вовсе не является нацменьшинством, по численности оно сравнимо, а кое где чуть ли не превышает численность «титульного этноса» (насколько нам известно, в Прибалтике есть целые города, где «русскоязычных» больше, чем эстонцев или латышей). Далее, все меры западных государств на снятие конфликтов между «инородцами», например, арабами, и европейцами, например, французами, по большому счету направлены на натурализацию выходцев из других стран, их растворение в европейских этносах. Имеется в виду, что через поколение потомки нынешних арабов, живущих во Франции будут говорить по-французски и считать французскую культуру своей родной. Ни одна программа толерантности по отношению к нацменьшинствам не предполагает, что под Парижем всегда будут жить арабы, не считающие себя французами и идентифицирующие себя с другим государством.

Итак, конфликт между прибалтийскими властями и русским населением есть столкновение двух точек зрения на вопрос межнационального общения; русское население исповедует здесь имперскую парадигму: на одной и той же территории, в рамках одного и того же государства могут сосуществовать представители разных этносов, причем, ни один из этих этносов не стремится поглотить другой. Прибалтийское руководство исповедует парадигму западного «либерального национализма»: каждое государство является формой существования лишь одной нации, все остальные должны быть готовы к будущей ассимиляции в среде «титульной нации». Естественно, компромисса между этими двумя позициями быть не может, поэтому конфликт между балтийскими националистами и «русскоязычными негражданами» будет долгим и не приведет ни к чему, кроме крайнего изнурения и поражения одной из сторон.

Разумеется, наши геополитические противники спокойно взирать на внутриевразйскую грызню не собираются, они воспользуются - и уже пользуются! - ситуацией для реализации своих интересов, диаметрально противоположных интересам наших, евразийских государств и народов. Выход один - отказаться от заведомо вредной и ненужной авантюры насаждения национальных государств европейского типа в Евразии, коренным образом отличной от Европы по ключевым параметрам - от истории до географии и вернуться к органичному для Евразии государству-цивилизации, многонародной сверхдержаве. Это будет и отказом от последнего западнического стереотипа, проникшего в патриотическое миросозерцание - стереотипа об «общечеловеческом характере» западного государства-нации. Форма этой сверхдержавы, его идеология все это уже другой вопрос, который нужно начинать решать уже сейчас.

4. «Русский вопрос» и новая Евразийская империя

На этом можно было бы закончить наше исследование, если бы не один, последний аргумент «борцов с инородцами» из среды русских националистов. Они справедливо указывают на то, что русский народ сейчас находится в катастрофическом состоянии, демографический кризис таков, что русские теряют по миллиону человек в год, рушится национальная нравственность, ментальность, вытесняемая масс-культуой западного толка, ширится алкогольная и наркотическая эпидемия…

«Зачем нам нужна евразийская империя, если в ней скоро будут преобладать азиаты и кавказцы? Зачем нам Москва - столица сверхдержавы, если она будет населена азербайджанцами?» - вопрошают с сарказмом такие националисты. Вывод, который они из этого делают, прост: вместо того, чтобы «надрывать» силы нации имперским строительством, нужно отказаться от имперских амбиций, создать свое маленькое государство, «Республику Русь» в границах центральных областей нынешней России и постепенно преодолевать кризис (к этому открыто призывает, например, Иванов-Сухаревский).

Мы не будем говорить о том, что на самом деле демографический кризис и все остальные побочные «прелести» колониального капитализма ударили и по другим народам бывшей советской сверхдержавы. Экстенсивный рост постсоветских азиатов на фоне вымирания русских - это миф (хотя темпы вырождения постсоветской Азии, действительно, медленнее, но это в силу того, что она более проникнута традиционным духом, модернизация там началась гораздо позднее, чем среди русских, не в 18 веке, а после 1917-го). Мы ограничимся лишь доказательством утверждения, что воссоздание империи есть единственное спасение для всех народов бывшего Советского Союза, в том числе и прежде всего для русского народа.

В самом деле, с чем связана нынешняя этническая катастрофа русских? Думается, не ошибемся, если ответим, что с поражением в «холодной войне» и с печальными реалиями колониального капитализма. Еще пятнадцать-двадцать лет назад демографическая ситуация была куда более благоприятной. Развращающее действие западного масс-культа, планомерное разрушение экономики и всего жизнеустройства нашей цивилизации прозападным руководством России - вот истинные причины «русской трагедии». А теперь зададимся вопросом: «оставит ли Запад в покое мечту националистов - маленькую «моноэтническую Россию», отказавшуюся от имперских амбиций? Ни в коем случае! Наоборот, он воспользуется ее еще большей слабостью и одиночеством и возьмет курс на ее добивание. Только возрождение имперского величия, имперского военно-ядерного щита, имперской геополитической мощи способны остудить западных архитекторов окончательного «решения русского вопроса», сохранить русских и все остальные братские им народы Империи, дать толчок новому культурному и демографическому подъему! Это наше глубокое убеждение, проистекающее из осознания того факта, что Запад никогда не был милосерден по отношению к ослабевшим бывшим врагам, Запад понимает лишь язык силы, язык имперской и волевой, а не конформистской дипломатии. Итак, туранофобский, антиимперский аргумент русских националистов напоминает проклятия в адрес лекарства, которое только и может спасти от болезни… Как тут не вспомнить слова Льва Гумилева: «Если России и суждено возродиться, то только через евразийство»! То есть добавим мы, через преодоление националистических соблазнов и создание нового государства-цивилизации от Бреста до Владивостока.