Епишев генерал армии. Биография. Во время Великой Отечественной войны

.
Могила пристреленного немцами дезертира в белорусской деревне, которого к слову, очень сомнительно что действительно звали младшим сержантом Николаем Сиротининым который по всей видимости погиб в Брестской Крепости (или ее районе), сделанная могилой в одиночку остановившего немецкую танковую колонну Героя - на данном фоне отдыхает. А "28 Героев" вообще кажутся правдой жизни.
Это было бы смешно, если бы не было страшно. Страна, враг которой дошел до Сталинграда но сумевшая переломить ситуацию и финишировать в Берлине... в послевоенной пропаганде чем дальше тем больше начала опираться на высосанные из пальцев подвиги возникших из небытия мутных героев и не менее мутных журналистов-исследователей, под потоком подвигов которых реальные люди и реальные подвиги просто скрылись.

Оригинал взят у kris_reid в post

"Как Коля остановил немецкую

танковую группу Гудериана.

Или один в поле воин, даже если он не русский.

(Основано на реальных событиях )

Наверно многие слышали историю про одинокого артиллериста, который сошелся в смертельном поединке с танковой колонной генерала Гудериана ранним утром 17 июля 1941 г на Варшавском шоссе близ села Сокольничи, что недалеко от белорусского города Кричева. Звали того русского парня Колей. Колей Сиротининым из города Орла. Герой погиб, но сумел на несколько часов задержать врага и нанести ему серьезный урон в живой силе и технике.

Наш история тоже будет о Николае. Он тоже задержал немецкую механизированную группировку на несколько часов. Самое интересное, он сделал это там же, на Варшавском шоссе близ того же села Сокольничи. Еще более удивительно то, что свой подвиг наш Николай совершил в то же самое раннее летнее утро 17 июля 1941. Возможно, речь идет об одном и том же человеке? Нет, о разных. И наша история имеет два главных отличия.

Во-первых, наша история произошла на самом деле, а не как другая, известная, но выдуманная.

Во-вторых, наш Николай остался жив.

К 15-16 июля 1941года на Западном фронте в районе Могилева создалось угрожающее положение. Несколько советских дивизий из 13А, 20А и 4А всеми силами старались сдержать натиск 24-го и 46-го мотокорпусов из 2-й танковой группы генерала Хайнца Гудериана, рвавшегося к Смоленску. Однако ситуация развивалась не в пользу советских войск. Воспользовавшись слабостью нашей обороны, противник прорвал фронт под Могилевым в нескольких местах. Три танковых клина - 10-я танковая дивизия севернее Могилева, 3-я танковая в центре и 4-я танковая южнее - нацелили свои сходящиеся удары в направлении на Кричев.

Поняв реальную угрозу окружения, командование Западного фронта начало спешный отвод войск за р. Сож. Единственная для отступающих частей дорога на спасительный восточный берег пролегала через мосты в Кричеве. Туда и устремилось огромное количество наших войск.

Немецкое командование, развивая успех, приступило к решительным действиям, цель которых сводилась к быстрейшему захвату Кричева, окружению группы советских войск и предотвращению отвода их на новые рубежи обороны. Прагматичные немцы считали, что гораздо удобнее разбить наши окруженные войска в котле, чем снова сталкиваться с ними, но уже на новом рубеже обороны, который развертывался по восточному берегу Сожа. Поэтому немецкое командование отдало приказ: «Удар на Кричев нужно осуществить без оглядки на время суток, а при случае - даже до прибытия всех подчиненных частей…».

Одну из основных задач по захвату Кричева командование 24-го мотокорпуса возложило на 4-ю танковую дивизию, наступающую с юго-западного направления вдоль западного берега Сожа по Варшавскому шоссе. Выбор направления главного удара по Кричеву обуславливался благоприятной обстановкой, сложившейся на этом участке.

15 июля передовые части 4-й танковой дивизии (это была ударная группа полковника Генриха Эбербаха в составе 1-го и 2-го батальонов 35-го танкового полка и 7-го разведбата) внезапным ударом захватили мосты через реку Проня и оттеснили обороняющиеся советские войска на восточный берег Сожа. По существу, дорога на Кричев была открыта, до него было всего около 50 км и, по данным разведки, крупных сил противника впереди не было. Однако полковник Эбербах не спешил. Форсированию событий препятствовало несколько серьезных причин.

Из-за высокого темпа наступления отстала артиллерия, пехотные и вспомогательные части. Из-за этого некому и нечем было восстановить взорванный при отступлении советскими войсками мост через р. Лобучанка. Но была и еще одна очень важная причина - техническое состояние танков. Уже около недели не удавалось провести необходимое техобслуживание и ремонт бронетехники. Командование дивизии принимает решение: поскольку мост через Лобучанку будет готов не ранее 16 июля, то вынужденная задержка будет потрачена на качественное усиление ударной группы. Решив пожертвовать танками, исполнявшими роль «стального катка», командование дивизии выводит из ударной группы 1-й батальон 35-го танкового полка для проведения неотложных технических работ. В кампфгруппе Эбербаха остается только лишь 2-й батальон, и основную роль для взламывания обороны противника было решено отдать артиллерии, которая вместе с другими частями, уже на подходе.

16 июля в 15-00 (здесь и далее время местное) поступили очередные сводки от воздушной разведки и мобильных патрулей 7-го разведывательного батальона. В них сообщалось, что русские части несколькими моторизованными и пешими колоннами по второстепенным дорогам отходят в восточном направлении в сторону Кричева. В самом городе обнаружена концентрация войск противника.

Командование 4-й дивизии понимает, что медлить нельзя и 16-го июля в 19час. 30 мин. кампфгруппа выдвинулась на Кричев. В её составе: 2-й батальон 35-го танкового полка, 1-я рота 34-го мотоциклетного батальона, 2-й батальон 12-го стрелкового полка, 1-й и 3-й дивизионы 103-го артиллерийского полка, 79-й пионерный батальон, части понтонного дивизиона, одна тяжелая и одна легкая зенитная батарея.

Вот позади уже восстановленный мост через Лобучанку, от него всего 10 км до поселка Чериков, а там каких-то 25 км по отличному шоссе до главной цели - Кричева. Но почти сразу пришлось съезжать с основной дороги, потому что в лесу, через который шло шоссе, отступающими советскими частями был сделан непроходимый завал длиной несколько сотен метров. При обходе его было короткая стычка с пехотой противника.

В 22ч. 15мин. танкам 35-го полка удалось захватить неповрежденным мост через р. Удога. Кампфгруппа вошла в Чериков - последний населенный пункт перед Кричевым. В Черикове было тихо. Местного населения замечено не было. Русские солдаты, взятые в плен в предместьях поселка, сообщили, что их части отступили в направлении Кричева. Здесь кампфгруппа делает последнюю остановку и ожидает свой последний резерв усиления - 1-й батальон 33-го стрелкового полка, 740-й артиллерийский дивизион 15-см пушек, 6-ю батарею 604-го дивизиона тяжелых 21-см мортир, 69-й артполк 10-см пушек и 324-ю батарею корректировщиков. Теперь кампфгруппа оберста Генриха Эбербаха полностью готова к броску на Кричев.

Эшелон, с последними подразделениями 137-й стрелковой дивизии четыре дня назад выгрузился в 60 км западнее Кричева. Задача была одна - найти и присоединиться к основным силам родной 137-й стрелковой дивизии. А 137-я СД, находясь в составе 13-й армии, к тому времени уже была в гуще войны. Первые эшелоны с её подразделениями прибыли на станцию Орша еще 29 июня. 5 июля части дивизии поучаствовали в коротких стычках с врагом, а утром 13 июля состоялось её настоящее боевое крещение. В этот день своего первого боя у с. Червонный Осовец, 137-я СД отбила все атаки противника и не отступила ни на шаг.

Но ничего этого 2-й батальон не знал. В прифронтовой неразберихе ему так и не удалось найти свою дивизию, и теперь он, слившись с отступающими частями, шел на восток к Кричеву. В городе армейское командование задерживает батальон и направляет его на оборону юго-западной окраины.

16 июля 2-й СБ 409-го полка под командованием капитана Кима занял оборону примерно в четырех километрах западнее Кричева, у деревни Сокольничи. В составе батальона шестьсот человек, четыре 45-мм противотанковые пушки и двенадцать пулеметов. Вечером того же дня на шоссе показался трактор, который тащил 122-миллиметровую гаубицу. У трактора был пробит радиатор и тащился он медленно, с трудом. Артиллеристы попросили принять их к себе.

Под конец дня по пустому шоссе в сторону города прошла последняя легковая машина. Сидевший в ней капитан сообщил, что утром здесь будут немцы. Наступила короткая летняя ночь….

Утром батальону предстояло принять свой первый бой на этой войне.

17 июля в 3час. 15 мин. кампфгруппа полковника Эбербаха двинулись в направлении Кричева. Первые два часа марша прошли спокойно. В 5час.15 мин от головной группы поступил доклад: «На выходе из леса близ отметки 156 (это примерно пару километров не доезжая до Сокольничей) обнаружена оборона противника. Противотанковые пушки, артиллерия.»

Из воспоминаний Петрова Ф. Е., наводчика 45-миллиметрового орудия батареи 2-го батальона 409-го стрелкового полка:

«Они появились еще до рассвета, и мы сразу же открыли по ним огонь.»

Головная разведывательно-дозорная группа из 79-го пионербатальона, состоящая из легких танков Pz.I и бронетранспортеров SdKfz 251/12, обнаружив окопавшуюся оборону батальона, тоже открыла ответный огонь. Задача группы была очень важной - разведка боем. Нужно было максимально точно засечь опорные и огневые точки противника, определить их координаты и ориентиры.

Петров Ф. Е.: «Я видел, как к мосту приближается танк. Он вел огонь трассирующими снарядами, видел, как они летели на нас. Стреляло и второе орудие. Не помню, сколько выпустил снарядов, почувствовал, как по лицу течет кровь — ударило при откате металлической частью прицела над глазом. Доложил командиру орудия Крупину, что стрелять не могу, и он сам встал за орудие. Сел в ровик, взрыв — и меня завалило землей. Выкопали меня, когда стихла стрельба, перевязали. Сменили позицию, снова ждали танки, но их не было…»

Разведывательно-дозорная группа, выполнив свою задачу, отошла назад на 2 км. Координаты целей были переданы в основную группу. Полковник Эбербах достает свой главный козырь - артиллерию. Развернув её, кампфгруппа из тяжелых пушек нанесла мощный огневой удар по позициям обороны советского батальона.

Командир 2-го батальона понял, что силы слишком неравные. Артиллерия противника где-то за лесом, вне досягаемости наших сорокопяток. Напомним так же, что ее основой были орудия больших колибров. Оставалось только одно - спасти батальон от уничтожения.

Петров Ф. Е: «Часов в 8—9 утра комбат приказал отступать. Наш отход наблюдал немецкий самолет. Орудия уходили последними, прикрывали пехоту.»

9 час. 30 мин. Эбербах, убедившись, что обороняющиеся оставили свои позиции, приказал свернуть свою артиллерию и вновь двинулся по шоссе на город. Перед самым Кричевым кампфгруппа сделала короткую последнюю остановку. Предстояли бои в крупном населенном пункте, поэтому была необходима перегруппировка сил. Теперь впереди шли танки 2-го батальона 35-го танкового полка, двигающиеся двумя колоннами по обеим сторонам шоссе. Их поддерживала 1-я рота 34-го мотоциклетного батальона и 1-й рота 12-гострелкового полка с задачей зачистки улиц от очагов сопротивления. В 12 часов 30 мин., не встретив серьезного сопротивления, немцы вошли в город Кричев.

Петров Ф.Е.: «Наш расчет занял позицию на центральной улице, на правой стороне проезжей части, второе орудие установили на другой улице, так как ждали танки на дороге от станции Чаусы. Через некоторое время появились еще два орудия на конной тяге из другой части, адъютант комбата приказал занять оборону и этим расчетам. Они встали впереди моего орудия. Прошло несколько минут, начался обстрел, промчалась полуторка, стоявший на подножке незнакомый командир крикнул, что за ним идут немецкие танки. Видел, как снаряды попали в орудия, стоявшие впереди, как повалились там бойцы. Наш командир взвода, увидев это, приказал отступить. Выпустил последний снаряд, и побежали по улице, под свист пуль. Нас было трое, забежали во двор, оттуда через огород в овраг. Командира орудия и взводного я больше не видел, что стало со вторым орудием — тоже не знаю.»

Передовые танковые группы достигли вокзала и мостов через Сож, но отступающие советские части успели взорвать их. Два из них, по-видимому, взорвали части 73-го полка 24-й дивизии НКВД. Один был взорван батальоном капитана Кима при отступлении.

Из воспоминаний Ларионова С. С., командира пулеметной роты 2-го батальона 409-го стрелкового полка, капитана в отставке:

«Уходя, мы взорвали мост. Помню, он пошел вверх, а на нем еще оставался красноармеец с винтовкой…. К этому времени у меня в роте оставалось семь пулеметов…»

Кричев пал. К вечеру 17 июля части кампфгруппы продвинулись на север еще примерно на 20 километров и у села Молявичи соединились с частями 3-й танковой дивизии. Чаусский котел захлопнулся. Начались тяжелые бои как внутри котла, так и вдоль всего рубежа по реке Сож. Но это ужа другая история.

2-й батальон 409-го стрелкового полка в своем первом бою против мощнейшей группировки врага выполнил свою задачу. Батальон задержал наступающую ударную группу на несколько часов, что позволило сохранить многие жизни. Дальнейшая судьба бойцов 2-го СБ была нелегкой. Остатки батальона влились в 7-ю бригаду ВДВ и продолжили воевать плечом к плечу уже с десантниками Жадова. Кто-то, как Ф.Е. Петров, попал под Кричевым в плен, кто-то, как С.С. Ларионов, прошел всю войну. Кто-то, и их было большинство - погибли. С.С. Ларионов вспоминал, что совсем скоро у него в роте осталось человек 12-14…

К сожалению, в этой истории не нашлось места легендарному русскому артиллеристу-одиночке Николаю Сиротинину, который якобы в одиночку остановил немецкую танковую колонну, нанеся ей чудовищные потери в живой силе и технике. Немецкие документы не содержат даже намеков по этому случаю. Списки потерь во 2-й танковой группы за 17 июля подтверждают лишь одного убитого офицера в частях, входивших в кампфгруппу полковника Эбербаха. Потерянных танков тоже не зафиксировано. Да это и понятно, если внимательно изучить сам характер боя. Танки в том бою на Варшавском шоссе просто-напросто не участвовали. Все решила артиллерия и слаженное взаимодействие всех подразделений кампфгруппы. В 1941-м нам еще нечего было противопоставить этой чудовищной немецкой машине блицкрига. Война еще только начиналась….

Что же касается Николая Сиротинина, то, скорее всего, он - герой народной легенды. Никаких правдивых документов по его существованию, а тем более по участию в том бою обнаружить на сегодняшний день не удалось.

И последнее. А все же в нашей истории был Николай. И не мифический, а реальный воин, который действительно задержал на насколько часов немецкую ударную группу 4-й танковой дивизии близ села Сокольничи 17 июля 1941 г. Правда, сделал он это не один, а со своим батальоном. И был он далеко не русским по национальности.

Пора открыть завесу времен, скрывшую от нас этого человека. Знакомьтесь.

Николай Андреевич Ким (Чонг Пхунг) .

По национальности - кореец .

Это он командовал 2-м стрелковым батальоном в то июльское утро. Это он организовывал оборону на Варшавском шоссе. Это он выполнил поставленную задачу и задержал врага.

Можно ли назвать подвигом то, что совершил этот командир и его батальон? Трудно однозначно ответить на этот вопрос. Конечно, красивая легенда о 19-летнем юнце, в одиночку продержавшимся пару часов против стальной немецкой лавины, выглядит куда эффектней. Только вот хотелось напомнить восторженным поклонникам сказочных героев, что настоящая война не имела ничего общего со сказками, в которых дураки-немцы 2 часа ищут в чистом поле стреляющую на прямой наводке пушку. Стальной кулак Генриха Эбербаха уничтожил бы одинокое орудие без всякого прикрытия за несколько минут, после его первого выстрела даже не прибегая к помощи танков или артиллерии. Для этого в кампфгруппе было всё необходимое: головорезы из штурмовых групп пионербатальона, способные голыми руками взять любой бронированный дот, отчаянные крадшютцеты из мотоциклетного батальона, в одиночку захватывающие укрепленные мосты и удерживающие их до подхода основных сил. Немецкому профессионализму и опыту можно было противопоставить только свой опыт и знания.

Бойцам 2-го батальона 409-го полка повезло. Они вступили в свой первый бой со зрелым боевым командиром, за плечами которого были события на КВЖД, война с белофиннами, Академия им. Фрунзе. Возможно, именно эти качества командира позволили выполнить боевую задачу, поставленную перед батальоном.

Николай Андреевич Ким провоевал на фронтах Великой Отечественной войны с первого до последнего дня. А поближе узнать о нём поможет его автобиография.

«Сын крестьянина, родился в 1904 году в селе Синельниково Молотовского района ДВК, с восьми лет учился в местной сельской школе (с 1912 по 1916 год). Окончил её в двенадцать лет. Продолжал учёбу в средней школе до 1923 года. С 1923 года по 1925 г. занимался земледелием вместе с отцом в родном селе.

В 1925 г. осенью поступил в Московскую пехотную школу и окончил её в 1928 году. После окончания школы был назначен командиром взвода 107 полка г. Даурия.

В 1931 году получил высшую должность и был направлен командиром роты 76-го стрелкового полка Сталинской дивизии. В 1934 году назначен командиром учебной пулемётной роты в той же дивизии. В 1935 году назначен помначальника штаба 2-го Нерчинского стрелкового полка 1-ой Тихоокеанской дивизии. В 1936 году назначен начальником полковой школы 629-го стрелкового полка в гор. Арзамасе при 17-й стрелковой дивизии.

С 1937 года по 1940 год учился в Московской академии им. Фрунзе. После окончании Академии, осенью, назначен командиром батальона в 409-ом стрелковом полку 137-й дивизии в городе Саранске.

С началом войны назначен начальником штаба 409-го полка в той же дивизии. В сентябре 1941 г. был ранен и лечился в Сталинградском госпитале. После выздоровления в конце 1941 года назначен начальником штаба 1169-го полка, который стоял в гор. Астрахани. В марте 1942 года участвовал в боях Изюм-Воронежском, Краматорском, Харьковском направлениях. В июне 1942 года был назначен командиром 1173 стрелкового полка той же дивизии. В бою под Ростовом-на-Дону в сентябре 1942 года был ранен и лечился в Махачкалинском госпитале. После выздоровления был назначен командиром 1339-го стрелкового полка 58-й армии.

В бою под Арденом был ранен и лечился снова в Махачкалинском госпитале. После выхода из госпиталя назначен командиром 111-го Гвардейского Краснознамённого полка 46-й армии 3-го Украинского фронта. Снова попал в госпиталь. С 1944-го по 1945-й год — командир 703-го стрелкового полка и участвовал в боях под Будапештом. После взятия Будапешта получил направление на Берлин.

В 1945 г. после капитуляции Германии наш полк был расформирован, я был назначен командиром 323-го стрелкового полка 43-й дивизии. Наш полк прошёл через Румынию и остановился в гор. Одессе. В 1946 году 323-й стрелковый полк 43-й дивизии по боевой подготовке занимал первое место в Одесском округе.По неизвестной причине по приказу № 100 я вышел в отставку.

В Великой Отечественной войне награждён четырьмя орденами Боевого Красного Знамени и орденом Красной Звезды.

В настоящее время исполняю должность заместителя директора по политической части на Рыбокомбинате им. Микояна «Главкамчатскпрома». Проживаю в Камчатской области, Усть-Большерецком районе, Рыбокомбинате им. Микояна.

Гвардии подполковник КИМ Н.А.

1949 года, апреля месяца, 15 числа.»

Николай Андреевич умер 7 декабря 1976 года. Город Бикин хоронил его со всеми военными почестями.

Алексей Никулин

Использованные материалы.

1. Hans Schäufler. Knight"s Cross Panzers: The German 35th Tank Regiment In World War II. 2010.

2. Thomas Hagman. Med 4.PzDiv genom Stalinlinjen. FHS, Krigsvetenskapliga institutionen, 2002.

3. В. Киселев. Однополчане.Нижний Новгород, 2005 год

А что думает ГлавПУР?

В сентябре 1966 года Главлит не разрешил «Новому миру» печатать упомянутые Брежневым фронтовые дневники Константина Симонова под названием «Сто суток войны. Памяти погибших в сорок первом».

Главлит отправил в ЦК развернутый донос на Симонова, обвинив его в том, что он считает ошибочной предвоенную политику государства, приводит данные о репрессиях в армии и считает неправильным заключение пакта с фашистской Германией в 1939 году.

Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР просило «поручить отделу культуры ЦК КПСС рассмотреть вопрос о целесообразности публикации фронтовых записок К. Симонова и комментариев к ним в подготовленном журнальном виде».

Дневники Симонова были задержаны, потому что цензура чутко уловила изменившиеся настроения. На идеологических совещаниях звучали требования «вступиться за годы культа личности, перестать чернить прошлое и печатать литературу, которая воспитывает героизм и патриотизм».

Корней Чуковский в январе 1965 года принес статью в редакцию «Правды»:

«Николай Александрович Абалкин с серым лицом, облыселый, прочитал вслух при мне статейку о Васнецове и сказал:

– Хорошая статейка, талантливая и главное нужная. Мы должны воспитывать молодежь в духе национальных и даже националистических идеалов. Потому что куда идет молодежь? Разнуздалась, никаких святынь...

Мне и в голову не приходило, что моя бедная статейка – узда для молодежи. Впечатление от «Правды» мрачное, словно тюремное».

Партийный аппарат по всей стране требовал прекратить критику Сталина, не рассказывать больше о репрессиях и лагерях, о катастрофе в начальный период войны. Прошло всего два года после отставки Хрущева, и решено было сделать вид, будто трагедии сорок первого просто не было. Чуковский 15 августа 1965 года записал в дневнике: «Впервые в жизни слушаю радио и вижу, что „радио – опиум для народа“. В стране с отчаянно плохой экономикой, с системой абсолютного рабства так вкусно подаются отдельные крошечные светлые явления, причем раритеты выдаются за общие факты – рабскими именуются все другие режимы за исключением нашего».

На совещании в Москве секретарь ЦК компартии Украины по идеологии Андрей Данилович Скаба говорил:

– Со Сталиным сильно перегнули палку в критике. В результате мы десять лет работали против себя на идейном фронте, подрывая доверие к себе. Отсюда – нигилизм, фрондерство молодежи.

Андрей Скаба начинал карьеру в Харькове, руководил архивом Октябрьской революции, редактировал областную газету, стал секретарем обкома по идеологической работе. В 1959 году Подгорный выбрал его на роль главного идеолога Украины. Его считали «искренним начетчиком и догматиком». Украинский прозаик Олесь Гончар так отозвался о секретаре ЦК Андрее Скабе в дневнике: «...мертвенный палач украинской интеллигенции»...

Секретарь ЦК компартии Грузии Давид Георгиевич Стуруа выразился еще откровеннее:

– Издержки, допущенные в критике личности Сталина, – это не просто издержки, это подрыв самих наших основ. В литературе писатели всячески стремятся принизить позитивное, положительное в деятельности Сталина, изображают его злодеем и монстром. Зачем это делается? В этой связи должен сказать, что сегодня линия журнала «Новый мир» – это линия тех, кто недоволен политикой партии. На страницах журнала виден оскал врага.

«Оскал врага» – это была уже лексика сталинских времен. Слова Стуруа разнеслись по всей Москве. Лексика была признана слишком грубой и откровенной, это в политбюро недолюбливали. Но тенденция была понятна.

Особую роль в духовной жизни страны стало играть Главное политическое управление Советской армии и Военно-морского флота. Любовь Брежнева к армии вылилась в то, что Министерство обороны и ГлавПУР обрели невиданное влияние.

Доверенным лицом Брежнева в армии стал начальник ГлавПУРа генерал армии Епишев. Он демонстрировал особую жесткость в идеологических вопросах, ощущая себя главным комиссаром и блюстителем нравов.

Алексей Алексеевич Епишев начинал трудовую деятельность в мастерских госрыбтреста. С 1927 года работал инструктором, заведующим отделом райкома комсомола. В 1930 году его призвали в армию, он окончил Военную академию механизации и моторизации РККА, получил звание военного инженера 3-го ранга.

В 1938 году Епишева демобилизовали и отправили парторгом ЦК на Харьковский машиностроительный завод. Одного за другим арестовали двух первых секретарей обкома, и в марте 1940 года Епишев стал первым секретарем Харьковского обкома и горкома. Секретарем горкома по оборонной промышленности у него был Петр Шелест.

Войну Епишев прошел в должности члена военного совета 40-й, затем 38-й армии. В конце войны они с Брежневым оказались на одном фронте. В 1946 году Епишева демобилизовали, в мае утвердили секретарем по кадрам и членом оргбюро ЦК компартии Украины. Затем его назначили первым секретарем Одесского обкома.

В 1951 году, после ареста министра государственной безопасности Виктора Абакумова, в министерстве прошла большая чистка. Людей Абакумова снимали с должностей и сажали. Ключевую должность заместителя министра госбезопасности по кадрам занял переведенный в столицу Епишев.

На партийной конференции аппарата МГБ Епишев предложил избрать в партком нового заместителя министра госбезопасности Михаила Кузьмича Рюмина, которого потом расстреляют за фальсификацию печально знаменитого «дела врачей»...

После смерти Сталина Епишева отправили на дипломатическую работу. Многие высшие руководители Министерства госбезопасности были наказаны за свои преступления. Епишева эти процессы обошли стороной. Пять лет он был послом в Румынии, еще два года в Югославии.

В июне 1962 года Епишева назначили начальником ГлавПУРа. Он работал на этой должности при трех министрах обороны – Малиновском, Гречко и Устинове. К шестидесятилетию Брежнев сделал его Героем Советского Союза.

Никогда еще военные политработники не играли такой роли в духовной жизни страны. Формально ГлавПУР имел права отдела ЦК. Фактически роль армейского политоргана стала большей, в споре с другими отделами ЦК верх брал Епишев.

Всякий раз, когда на секретариате ЦК обсуждался идеологический вопрос, председательствовавший задавал традиционный вопрос:

– А что думает ГлавПУР?

И внимательно выслушивал мнение Епишева.

Первым заместителем начальника ГлавПУРа стал генерал-полковник Михаил Харитонович Калашник, с которым Брежнев познакомился на фронте. Леонид Ильич служил в политуправлении Черноморской группы войск, а Калашник был начальником политотдела 47-й армии, входившей в группу.

Генерал Калашник боролся с «искажениями исторической правды» в советской литературе:

«Рисуя, скажем, жизнь штрафников, расстрел дезертиров или проявление малодушия, паники, трусости на фронте, авторы обращаются к изнанке войны, а не определяющим чертам, при этом выхватывают отдельные факты из общей цепи событий, представляют их односторонне, искажая этим правду жизни, развенчивая и принижая героев войны...

Хорошо известны, например, некоторые наши неудачи в начале войны, вызванные целым рядом обстоятельств. Обращаясь к тому времени, отдельные писатели избирают только самые темные краски, смакуя при этом факты отступления, пленения и тому подобное, представляя армию как совсем неподготовленную к борьбе. Но это явно антиисторический подход.

Начальник ГлавПУРа Епишев писал в ЦК, не называя «Новый мир», но имея в виду этот журнал, о «глумлении над святыми для советского человека понятиями». «Новый мир» фактически запретили выписывать в армии, вычеркнув из перечня рекомендованных изданий – это был сигнал, всем понятный.

Генерал Епишев подписал отправленное в ЦК развернутое обвинение против Константина Симонова, которое заканчивалось такими словами:

«Новая книга К. Симонова является глубоко ошибочной, недостойной советского писателя. Она может нанести серьезный вред патриотическому воспитанию нашей молодежи, искаженно показывая бессмертный подвиг нашего народа во имя защиты завоеваний Октября... Учитывая порочность записок Константина Симонова „Сто суток войны“ и тот вред, который они могут принести, Главное политическое управление Советской армии и ВМФ считает, что издавать их нецелесообразно».

Мнение Епишева возобладало. Военные дневники Симонова не были напечатаны.

Посмотрев фильм о победе под Москвой, снятый по сценарию Симонова и еще одного военного писателя, Евгения Воробьева, Епишев и Гречко высказали так много замечаний, что блокировали его выход на экран.

В речи Брежнева на торжественном собрании накануне двадцатилетия победы, 8 мая 1965 года, впервые за долгое время в положительном контексте прозвучали имена Сталина и Жукова. Маршал Жуков сидел в зале. После 1957 года это был первый случай, когда его позвали на торжественное собрание.

«Доклад тов. Брежнева на торжественном собрании во Дворце съездов 8 мая комментируется в войсках и на флотах с огромным интересом и теплотой. Военнослужащие и служащие воинских частей и учреждений одобряют данную в докладе оценку деятельности КПСС в годы Великой Отечественной войны и упоминание заслуг тов. Сталина И. В. и Жукова Г. К.

Отдельные офицеры связывают упоминание имени Жукова в докладе и его присутствие в Кремлевском дворце и на Красной площади с возможным его возвращением в ряды Советской Армии...

Вместе с тем отдельные военнослужащие высказывали свое недоброжелательное отношение к упоминанию в докладе имен тов. Сталина И. В. и Жукова Г. К.

Так, председатель Военного трибунала одной из армий Группы советских войск в Германии полковник Писарев в кругу старших офицеров заявил:

«Сколько уничтожили людей Жуков и Сталин. Стоило ли их имена называть в таком докладе?»

Однако Писарева никто не поддержал, и все доказывали ошибочность его точки зрения...

Подобные высказывания единичны и не находят поддержки у личного состава Вооруженных Сил».

Упоминание имени Георгия Константиновича Жукова породило надежды на его полную реабилитацию. Но маршала ненавидели армейские политработники. Они пытались помешать изданию его воспоминаний.

– У нас появилось за последнее время много мемуарной литературы... Освещают, например, Отечественную войну вкривь и вкось, где-то берут документы в архивах, искажают, перевирают эти документы... Где это люди берут документы? Почему у нас стало так свободно с этим вопросом?

Министр обороны Гречко пообещал:

– С архивами разберемся и наведем порядок. О мемуарах Жукова мы сейчас пишем свое заключение. Там много ненужного и вредного.

Архивы были надежно закрыты для исследователей. А воспоминания Жукова вышли в свет только после того, как была сделана нелепая вставка – только чтобы доставить удовольствие Брежневу.

«В 18-ю армию генерала К. Н. Леселидзе, – будто бы писал маршал Жуков, – мы прибыли вместе с наркомом Военно-Морского флота Н. Г. Кузнецовым, командующим ВВС А. А. Новиковым и работником Генштаба генералом С. М. Штеменко... Всех нас тогда беспокоил один вопрос, выдержат ли советские воины испытания... на Малой Земле.

Об этом мы хотели посоветоваться с начальником политотдела 18-йармии Л. И. Брежневым, но он как раз находился на Малой Земле, где шли тяжелые бои».

Читатели смеялись: надо же, маршал Жуков решил попросить совета у полковника Брежнева...

Маршала Жукова избрали делегатом XIX съезда партии, но Брежнев не советовал маршалу приходить во Дворец съездов. Сказал его жене Галине Александровне по телефону:

– Такая нагрузка при его состоянии здоровья. Четыре часа подряд вставать и садиться.

– Но Георгий Константинович хочет быть на съезде, – пыталась объяснить Галина Александровна, – для него это последний долг перед партией. Сам факт присутствия на съезде он рассматривает как свою реабилитацию.

– То, что он избран на съезд, и есть реабилитация, – ответил Брежнев.

А вот упоминание имени Сталина в брежневском докладе имело куда более серьезные последствия. Оно прозвучало как сигнал к реабилитации всего сталинского наследия. Один из руководителей отдела пропаганды ЦК Василий Иванович Снастин наставлял газетных и журнальных редакторов:

– Вы что, не понимаете, что произошло? Не ощущаете дух доклада Брежнева?

Родился в семье рабочего. Работал на Астраханском рыбопромысловом комбинате. С 1927 года - секретарь комсомольской организации предприятия, затем работал инструктором в райкоме комсомола в Астрахани. Член ВКП(б) с 1929 года. С 1930 года в Красной Армии (служил в войсках). Окончил курсы комсостава в 1931 году, был политработником в танковых частях. Окончил Военную академию механизации и моторизации РККА имени И. В. Сталина (1938).

С 1938 года - на партийной работе. Работал парторгом ЦК ВКП(б) на заводе имени Коминтерна в Харькове, затем стал первым секретарём одного из районных комитетов партии в Харькове. В 1938 году избран членом ЦК Коммунистической партии (большевиков) Украины (оставался им до 1952 года). С марта 1940 года - 1-й секретарь Харьковского обкома и горкома партии, с началом войны одновременно комиссар Харьковского корпуса народного ополчения.

Осенью 1941 года перед занятием города противником, был эвакуирован из Харькова на Урал, работал там ответственным организатором ЦК ВКП(б) на строительстве оборонного завода, в 1942-1943 годах - 1-й секретарь Нижнетагильского горкома партии, одновременно - заместитель Народного комиссара среднего машиностроения СССР (последнее назначение связано с тем, что в Нижнем Тагиле и вокруг него были сконцентрированы огромные мощности оборонных предприятий, и по должности заместителя наркома он имел право вмешиваться в работу любого из них для выполнения указаний из Москвы). Короткое время был на фронте в должности уполномоченного Военного совета Сталинградского фронта во время Сталинградской битвы.

В мае 1943 года вторично призван в РККА и назначен членом Военного совета 40-й армии, с октября 1943 года - 38-й армии, в 1945-1946 годах - опять в 40-й армии. Генерал-майор (26.05.1943).

В мае 1946 года уволен в запас и возвращён на партийную работу, но теперь уже в Киев, назначен секретарем по кадрам и членом Оргбюро ЦК Компартии Украины. В 1950 году окончил Высшие курсы при Академии общественных наук при ЦК ВКП(б). С 1950 года - 1-й секретарь Одесского обкома партии.

В 1951 году внезапно вызван в Москву и назначен заместителем Министра государственной безопасности СССР по кадрам. Данное назначение имело место в связи с арестом прежнего министра В. С. Абакумова и чисткой министерства от выдвиженцев последнего. На их место было назначено большое количество партийных работников, никогда ранее не имевших отношения к органам госбезопасности. Столь же внезапно Епишев был снят с этого поста через несколько дней после смерти И. В. Сталина в марте 1953 года и возвращен на должность 1-го секретаря Одесского обкома партии. В 1952-1953 годах был кандидатом в члены ЦК КПСС. В 1954-56 гг. - член ЦК КП Украины.

В 1955-61 гг. Чрезвычайный и полномочный посол Советского Союза в Румынии, в 1961-62 гг. - в Югославии. Имел дипломатический ранг Чрезвычайный и полномочный посол Советского Союза (1955).

Весной 1962 года отозван из Югославии, в третий раз зачислен на военную службу и 30 апреля 1962 года назначен на должность начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота. Прослужил на этом посту дольше, чем кто бы то ни было. Сыграл исключительную роль в полном подчинении Вооружённых Сил интересам руководства КПСС. Имел полную власть в армии, поскольку не подчинялся даже Министру обороны СССР (ГлавПУР являлся одновременно и отделом ЦК КПСС, все назначения в ГлавПУРе производились исключительно по линии ЦК КПСС). Сторонник самых догматических и ортодоксальных взглядов, категорический противник упоминания о репрессиях, о культе личности, о неудачных операциях периода Великой Отечественной войны. Он говорил: «кому нужна ваша правда, если она мешает нам жить?» Жёстко и активно выступал против «неправильных» произведений в литературе и искусстве. Даже если авторам удавалось добиться разрешения на выпуск не нравившегося Епишеву фильма или книги, он запрещал их пропаганду и демонстрацию в армии. Член ЦК КПСС с 1962 года до конца жизни. Депутат Верховного Совета СССР 1, 3, 4, 6-9-го созывов.

В мае 1985 года освобождён от занимаемой должности и переведён в Группу Генеральных инспекторов. Умер в сентябре 1985 года, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Награды

Герой Советского Союза (21.02.1978)
4 ордена Ленина
Орден Октябрьской Революции
4 ордена Красного Знамени
Орден Богдана Хмельницкого 1-й степени
2 ордена Отечественной войны 1-й степени
Орден Трудового Красного Знамени
3 ордена Красной Звезды
Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени
Лауреат Ленинской премии (1983)

Награждён многими иностранными наградами, в том числе:

Орден Югославского флага (СФРЮ)
Орден Белого льва (ЧССР)
Орден Сухэ-Батора - дважды (МНР)

Память

С 1985 года его имя носило Донецкое высшее военно-политическое училище инженерных войск и войск связи.
В 2003 году в России был учреждён фонд поддержки Российской армии имени генерала армии Алексея Алексеевича Епишева.

Для старшего поколения генералов и офицеров отечественных Вооруженных Сил имя Героя Советского Союза генерала армии Алексея Алексеевича Епишева говорит о многом... Он один из ярких представителей славной плеяды военачальников и политработников, посвятивших жизнь строительству, укреплению и развитию Вооруженных Сил нашей Родины. Более 20 лет он возглавлял Главное политическое управление Советской Армии и Военно-морского флота. 19 мая исполняется 100 лет со дня его рождения. В связи с этой датой наш корреспондент встретился с генерал-майором в отставке Александром Скрыльником, в течение пяти лет служившим у Алексея Алексеевича Епишева в непосредственном подчинении.

Александр Иосифович, в связи с местом вашей службы в Главпуре между генералом армии Алексеем Епишевым и вами были довольно доверительные отношения. Наверное, вы хорошо знали вехи его биографии. Что запомнилось о юношеском периоде его жизни?
- Алексей Алексеевич родился в рабочей семье в Астрахани. Его отец, Алексей Дмитриевич, трудился на лесотарном заводе, мать, Матрена Ивановна, домохозяйка. С ранних лет Алексей Алексеевич познал нужду и тяжелый труд. После окончания средней школы он устроился в бондарные мастерские. В 17 лет, вступив в комсомол, Епишев стал заводилой среди молодых рабочих. По путевке райкома комсомола окончил курсы комсомольских работников и был назначен инструктором районного бюро юных пионеров. Через два года стал заведующим отделом пропаганды и агитации райкома комсомола.
Одной из актуальных проблем, которые приходилось решать молодежным лидерам в то время, была ликвидация неграмотности. Организовать занятия было не так просто. Ведь прежде всего их надо было материально обеспечить. Алексей Алексеевич вспоминал, как «изощрялись» ребята. В качестве классной доски использовали лист старой фанеры, писали на нем не мелом, а угольком в так называемых тетрадках - листах оберточной бумаги. Активную работу комсомольского вожака отметили старшие товарищи и рекомендовали его для вступления в коммунистическую партию. В 1929 году Алексей становится членом ВКП(б) и назначается инструктором райкома партии.
- А когда Алексей Алексеевич связал свою судьбу с армией?
- Пожалуй, начало службы для Епишева складывалось примерно так, как и для большинства партийных активистов той поры. В условиях резкого усиления военной опасности в стране принимались меры по повышению боевой мощи Вооруженных Сил. В войсках требовались подготовленные командиры, политработники, инженеры, техники. Так, в сентябре 1930 года по специальному набору призывается и Епишев. Он начинает службу в 7-м полку связи Приволжского военного округа на одногодичных курсах комсостава. По окончании получает назначение в штаб 61-й стрелковой дивизии. Через два года в аттестации на начальника 5-го отделения штаба дивизии Епишева отмечено следующее: «За время службы показал себя с лучшей стороны. Достоин выдвижения в высшую военную школу». Алексей Алексеевич стал слушателем Военной академии механизации и моторизации Красной Армии, которую окончил в 1938 году с дипломом инженера 1-й степени.
- Куда получил назначение военный инженер Епишев после окончания академии?
- Совершенно неожиданно для него он был направлен на партийную работу в промышленность, но при этом оставался в кадрах Красной Армии. Алексея Алексеевича назначили парторгом на завод имени Коминтерна в Харькове. Основной продукцией завода были паровозы, танки, тракторы, винты для подводных лодок. Кроме того, на предприятии шли доработка и испытание новых образцов боевой техники.
А в августе 1938 года ЦК партии принял решение разработать танк нового образца. Это было поручено харьковскому заводу. Не будет преувеличением сказать, что Епишев много сделал для того, чтобы было налажено производство легендарного танка Т-34. Как известно, один из создателей тридцатьчетверки Михаил Кошкин возглавлял конструкторское бюро завода имени Коминтерна. В 1939 году, в самый разгар проектных изысканий и их практической реализации, на завод прибыли два сотрудника из НКВД. Они выискивали недовольных главным конструктором и в итоге пришли к директору завода с выводом: «Кошкин умышленно ведет дело к срыву правительственного задания».
Лишь много лет спустя на встрече с ветеранами танкостроения Алексей Алексеевич рассказал, сколько упорства ему пришлось проявить, чтобы отстоять доброе имя талантливого конструктора. Он хлопотал за Кошкина и в Харьковском обкоме партии, и в Москве, в профильном отделе ЦК. В конце концов пришлось идти на прием к Маленкову, возглавлявшему в то время отдел руководящих партийных органов ЦК. Кстати, за участие в создании и налаживании производства танка Т-34 Епишев был удостоен первого боевого ордена - Красной Звезды.
- А следующая ступень в карьерной лестнице будущего генерала вновь была связана с партийной работой?
- Да, за год до войны Алексея Алексеевича избрали первым секретарем Харьковского обкома коммунистической партии. Хочу напомнить, область вместе с областным центром была крупнейшим индустриально-аграрным районом не только Украины, но и страны в целом. Оборонные вопросы в те годы стояли на одном из первых мест в работе руководства Харьковской области. Заводы работали на пределе возможностей. Безусловно, большую работу в коллективах проводили коммунисты, повышая политическую сознательность людей. Вместе с тем обком партии уделял большое внимание и усилению оборонно-массовой работы. Многое делалось для улучшения деятельности Осоавиахима, других оборонных организаций. Словом, в предвоенный период руководством области многое делалось для подготовки к отражению надвигающейся агрессии, что впоследствии сыграло большую роль в решение многих задач.
- Что рассказывал генерал Епишев о первоначальном периоде Великой Отечественной войны?
- Алексей Алексеевич вспоминал, что первое сообщение о нападении фашистов и начале войны было психологически внезапным для людей, но не подавило, не парализовало их волю. Епишева сразу назначили комиссаром корпуса народного ополчения. С первых дней он возглавил мобилизацию харьковчан, ни на минуту не упускал из-под своего контроля переход промышленных предприятий на военные рельсы. На первого секретаря обкома была возложена задача обеспечить эвакуацию заводов индустриального Харькова, в том числе и завода имени Коминтерна, и создать на новом месте мощную базу танкостроения. В 1942 - 1943 годах Алексей Алексеевич занимался развертыванием оборонной промышленности на Урале. Считаю, что в поставках на фронт танков и танковых моторов, в том числе и в период подготовки к разгрому фашистов под Сталинградом, есть заслуга и Алексея Алексеевича. Так, в 1943 году с завода имени Коминтерна в войска было направлено в шесть раз больше танков, чем в 1941-м, а всего за время войны - 3.500 единиц.
- Известно, что Алексею Алексеевичу довелось и с оружием в руках приближать Победу.
- С первых же дней войны Алексей Алексеевич стремился на фронт, неоднократно обращался с этой просьбой к своему руководству. Но на фронт Епишев попал только в мае 1943 года, и тогда же ему было присвоено звание генерал-майор. Он стал членом Военного совета 40-й армии Воронежского фронта, а с октября 1943 года и до конца войны был членом Военного совета 38-й армии 1-го Украинского фронта. Генералу Епишеву приходилось неоднократно бывать там, где решался исход боя. Он был тяжело ранен.
Его всегда отличало умение выделить главное, вовремя поддержать разумную инициативу, способность сосредоточить силы большого коллектива на решении сложных боевых задач. Эти ценные качества пригодились при подготовке войск к форсированию Днепра, при освобождении Киева, наступлении на Украине, в Карпатах, при освобождении Чехословакии. К примеру, для проведения Киевской наступательной операции необходимо было провести перегруппировку войск. Предстояло обеспечить их переправу через Днепр. Начальник инженерных войск 38-й армии генерал-майор Кирсанов обратился с просьбой к Епишеву помочь в строительстве мостов, так как штатных средств не хватало. Алексей Алексеевич связался с местными партийными и советскими органами, которые налаживали работу на освобожденной от гитлеровцев территории, и получил все необходимое. Позднее гитлеровские генералы признали, что советские саперы проявили большое искусство в наведении переправ через Днепр.
- Три года генерал Епишев был в армейском строю. А после войны он опять надел штатскую одежду.
- Да, Алексей Алексеевич вновь возвращается на партийную работу. Он избирался секретарем ЦК КП (б) Украины, затем первым секретарем Одесского обкома партии: под его руководством восстанавливались из руин города и села, налаживалась работа на заводах и фабриках. Алексей Алексеевич несколько лет трудился на дипломатической работе, был послом в Румынии и Югославии. А в мае 1962 года открывается новая страница в биографии Епишева - дипломатический фрак сменен на военный мундир. В третий раз он становится в боевой строй - назначается начальником Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота. Тогда же ему было присвоено воинское звание генерал армии. Многие офицеры, с кем ему довелось служить, особенно из числа тех, кто был на фронте, высоко ценили то, что он прошел Великую Отечественную войну в качестве члена Военного совета армии.
- Какие воспоминания остались у вас о службе генерала армии Алексея Епишева в должности начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота?
- Будет правильным сказать, что Алексей Алексеевич всегда относился к порученным обязанностям не только ответственно, но и творчески. После назначения в Главпур он занялся вопросами совершенствования партийно-политической работы в армии и на флоте. К примеру, в первый же год работы генерал Епишев обратил внимание, что при переводе офицеров кадровые органы зачастую используют практику чередования назначения на командные и политические должности. Такие назначения, как известно, имели свои традиции. Еще в годы Гражданской войны многие комиссары становились командирами. И в годы Великой Отечественной войны был опыт таких назначений. Однако в современных условиях не было необходимости перемещать офицеров и генералов на должности по новому для них профилю. Благодаря настойчивости генерала Епишева такая практика была отменена. Как вспоминают многие работники Главпура, все предложения и рекомендации, исходившие от их начальника, отличались обоснованностью и продуманностью. Алексей Алексеевич всегда поддерживал разумную инициативу, но вместе с тем выступал против бесконечного экспериментирования, изобретательства новых форм без учета их целесообразности. Всем, кто близко знал и непосредственно работал под руководством Алексея Алексеевича, всегда импонировали его глубочайшая принципиальность, уважительное отношение к людям и преданность Родине.
Одним словом, 100-летний юбилей Алексея Алексеевича Епишева - достойный повод не только воздать должное замечательному военачальнику и политработнику, но глубоко проанализировать методы его работы, взять на вооружение все лучшее из его наследия.

На снимке: Начальник Главного политического управления Советской Армии и ВМФ генерал армии А.А. Епишев со своими заместителями - адмиралом А.И. Сорокиным и генерал-полковником М.Г. Соболевым.

(6 (19) мая 1908 г., Астрахань – 15 сентября 1985 г.). Родился в семье рабочего. Русский. Член партии с 1929 г, кандидат в члены ЦК КПСС с 1952 г., член ЦК КПСС с ноября 1964 г., депутат Верховного Совета СССР I, III, IV и VI-XI созывов, Герой Советского Союза (21 февраля 1978 г.), лауреат Ленинской премии (1983 г.)

По путевке райкома комсомола окончил курсы комсомольских работников и был назначен инструктором районного бюро юных пионеров, затем заведующий отделом пропаганды и агитации райкома комсомола. С 1929 г. – инструктор райкома партии.

В РККА: с сентября 1930 г. Окончил годичные курсы командного состава 7-го полка связи Приволжского военного округа, затем начальник 5-го отделения штаба 61-й стрелковой дивизии, с 1933 г. – слушатель Военной академии механизации и моторизации РККА (1933 – 1938 г.). После ее окончания в июне 1938 года был отозван в распоряжение ЦК ВКП(б), оставаясь в кадрах Вооружённых Сил. Работал парторгом ЦК на заводе им. Коминтерна в Харькове, одновременно 1 секретарь Коминтерновского райкома КП(б)У. В марте 1940 – 1942 г. – 1-й секретарь Харьковского обкома и горкома партии. С началом Великой Отечественной войны назначен комиссаром Харьковского корпуса народного ополчения, участвовавшего в обороне города, занимался организацией партизанского подполья и партизанского движения в области, эвакуации промышленности, сооружения оборонительных рубежей в прифронтовой полосе. С 1942 г. – ответственный организатор Управления кадров ЦК ВКП(б), 1-й секретарь Нижнетагильского горкома партии, уполномоченный Военного совета Сталинградского фронта во время Сталинградской битвы, заместитель наркома среднего машиностроения СССР по кадрам. С мая 1943 г. – политработник в действующей армии: член Военного совета 40-й армии Воронежского фронта, с октября 1943 г. – 38-й армии 1-го Украинского фронта.

После войны секретарь ЦК КП(б) Украины по кадрам и член Оргбюро ЦК КП(б)У (май 1946 – 1950 г.), 1-й секретарь Одесского обкома КП(б) Украины. В 1950 г. окончил Высшие курсы Академии общественных наук при ЦК ВКП(б).

В органах госбезопасности: с 1951 г.

Заместитель министра госбезопасности СССР по кадрам – начальник Управления кадров МГБ СССР (26 августа 1951 – 11 марта 1953 г.)

После смерти И.В.Сталина и ликвидации МГБ – на партийной, затем дипломатической работе: 1-й секретарь Одесского обкома КП Украины (1953 – 1955 г.), Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Румынии (1955 – 1961 г.), Чрезвычайный и полномочный посол СССР в Югославии (1961 – 1962 г.).

С мая 1962 г. – начальник Главного политического управления Советской Армии и ВМФ. В этой должности получил звание Героя Советского Союза «за умелое руководство войсками, личное мужество и отвагу, проявленные в годы Великой Отечественной войны, большой вклад в подготовку и повышение боевой готовности войск в послевоенный период». С июля 1985 г. – в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

Звания:

Генерал-майор (1943 г.)
Генерал армии (23 мая 1962 г.)

Награды: 3 ордена Ленина (21 февраля 1978 г.), орден Октябрьской Революции, 4 ордена Красного Знамени, орден Богдана Хмельницкого I степени, 2 ордена Отечественной войны I степени, орден Трудового Красного Знамени, 3 ордена Красной Звезды, орден "За службу Родине в ВС СССР" III степени, медали, иностранные ордена.